Суженый-ряженый

   -- Почему ты так долго не открывала? -- все так же мрачно спросил Глеб и тут же впился в ее губы. -- Черт, мокро. -- Он немного отстранился и попытался стащить с Тани полотенце. -- Холодный душ -- это совсем не то, чего бы мне сейчас хотелось.

   -- Да еще в одежде, -- хихикнула Таня и, придерживая одной рукой полотенце, другой стала неловко расстегивать пуговицы его подмокшей рубашки. -- Ирочка сказала, что если бы тогда в лоджии холодный душ из мокрого пододеяльника не остудил их пыл...

   -- Мой не остудит. Танька, да отпусти ты его, оно же совсем мокрое!

   -- А я тогда буду совсем голой.

   -- Ты будешь в гусиной коже, очень даже стильно. -- Он решительно выдернул край полотенца из ее руки и отбросил в сторону.

   -- Ой-й! -- Ее влажная кожа в самом деле моментально покрылось пупырышками. -- Ну, погоди!

   Теперь, когда обе ее руки были свободны, она быстро справилась с пуговицами и стала стаскивать с него рубашку. Ей удалось стянуть рукава до локтей, но Глеб не проявил доброй воли, и дело застопорилось. Бросив свои бесплодные попытки, Таня взялась за пряжку его ремня. Она трудилась так усердно, что даже немного согрелась.

   -- Ты собираешься заняться этим прямо на пороге? -- В хрипловатом голосе Глеба звучала явная насмешка.

   -- Нет. -- Она одарила его очаровательной улыбкой. -- Но я не собираюсь быть одна в гусиной коже.

   -- Черт! Не хватало, чтобы ты простудилась! -- Глеб нетерпеливо высвободился из сковавшей его движения рубашки и, подхватив Таню на руки, понес в ее комнату. Зацепившаяся за ремень рубашка волочилась сзади.

   Глеб распластался на ковре, Таня распласталась на Глебе, и оба они медленно приходили в себя. До кровати не удалось дотянуть всего пару шагов. Рубашка каким-то образом попала Глебу под ноги, и они вместе рухнули на пол.

   -- Ну и как тебе любовь на ковре?

   -- Удовлетворила свое любопытство. Гусиная кожа тоже прошла.

   -- И это все, что ты можешь сказать? -- В его томном голосе звучало явное разочарование.

   -- Нет. Еще я хочу тебя спросить. -- Тяжело дыша, Таня приподнялась и уперлась ладонями ему в грудь. -- Глеб, откуда ты мне звонил? Явно не из лифта. Ты что, стоял под дверью?

   -- То есть свое любопытство ты удовлетворила не полностью. -- Глеб быстро перекатился, подмяв Таню под себя. -- Ладно, так и быть, скажу. С восьмого этажа. А вообще я начал звонить тебе еще из машины.

   Часть своей тяжести он перенес на локти, поэтому лежать ей было вполне удобно. Но вот беседовать, когда на тебя смотрят сверху вниз, не так уж сподручно. Она уперлась ему в грудь кулаками.

   -- А почему с восьмого? -- с любопытством спросила Таня, припомнив, что в день их памятного совместного путешествия в лифте Захаров тоже вышел на восьмом.

   -- Потому что кнопки девятого, десятого, одиннадцатого, а также двенадцатого кто-то умудрился вытащить.

   -- Да? А я ехала, все было нормально.

   -- Дурное дело, как известно, нехитрое. Сейчас на вашем лифте выше восьмого не подняться. -- Глеб чуть сильнее прижал Таню к ковру. -- Так почему ты не открывала?

   Она тоже сильнее уперла кулаки ему в грудь. Уж не ревнует ли он? Все-таки удивительно, до чего у мужиков развит собственнический инстинкт! Даже тогда, когда речь идет о краткосрочной аренде. Поощрять этот неандертальский атавизм Таня не собиралась.

   -- А ты почему стал подниматься, если никак не мог дозвониться? -- задала она встречный вопрос.

   -- Потому что все равно уже приехал, а у тебя все окна были нараспашку. И дверь лоджии тоже. -- Глеб взъерошил и без того взъерошенные Танины волосы. -- Если бы только окна, но дверь, уходя, ты всегда закрываешь.

   -- А вдруг бы я была не одна? -- прищурилась на него Таня.

   -- Интересно, а с кем бы ты могла быть?

   Его искреннее удивление вызвало у нее столь же искреннее возмущение.

   -- Самоуверенный... -- ладонь Глеба накрыла ее грудь, и она издала тихий стон, -- наглец... -- выдохнула Таня, обвивая руками его шею. Возмущенного восклицания у нее не получилось.

   -- Но, когда ты так долго не открывала... -- Его вторая ладонь накрыла ее вторую грудь, и еще два тихих стона, слившись воедино, сорвались с их уст.

   -- У меня в руках всего лишь маленькое мокрое полотенце... -- она выгнулась ему навстречу, -- а ты все звонишь... я уж думала, дверь начнешь ломать.

   -- У меня мелькнула такая мысль, -- пробормотал Глеб, склоняясь к ее губам.

   -- Правда? -- Господи! Разве может быть вопрос глупее? Тем не менее женщины и мужчины задают его друг другу с завидным постоянством. Но женщины, наверное, все-таки чаще.

   -- Правда. -- Губы Глеба слегка искривились в мефистофельской усмешке. -- Может, пока не поздно, сменим ковер на новый объект?

   На Таниных губах расцвела ответная порочная улыбка.

   -- Не стоит... -- Она прильнула к нему всем своим телом и томным, с хрипотцой голосом произнесла: -- Пожалуй... ковер еще не исчерпал себя...

29

   Испытывая не столько судьбу, сколько Танины нервы, Глеб уехал от нее только в 8.22. На самом деле в запасе у него было еще с четверть часа, тем не менее Тане было ужасно любопытно: а что, если бы Захаров знал, кого именно он может встретить во дворе? Стал бы он так задерживаться или нет?