Свадьбы

Надежда глядела-глядела, и вдруг волна стыда хлынула ей в лицо, и она была рада, что скрывается под чадрой.

Она сообразила вдруг, что “выбирает” невольницу. Она, невольница, выбирает невольницу. Всю дорогу торопила сюда носильщиков, ибо у нее появились деньги, и ей хотелось сделать доброе - выкупить на свободу трех-четырех русских невольниц.

Но кого? И на какую свободу? Как эти несчастные смогут добраться до родной земли через море, за тысячи верст, по дорогам, кишащим негодяями, которые и надругаются, и снова приволокут сюда же на аркане.

Надежда поняла вдруг - выхода у этих несчастных нет, у нее самой - нет иного выхода, она должна до конца дней своих играть те роли, которые ей поручат сильные господа ее.

Она увидела Береку, семенящего к ней, заранее согбенного в подобострастном обезьяньем поклоне.

Надежда пырнула в паланкин.

- В Сераль!

“Я упрошу своего падишаха, чтобы он схватил проклятого Береку”, - ясно сказала она сама себе и столь же ясно подумала о том, что ведь не попросит о мщении. Схватят одного Береку - явятся пятеро новых.

“А как же дальше жить? - спросила себя Надежда. - Зачем жить?.. Для сыночка, но его сделают турком, и он пойдет на Русь и, может быть, своей рукой зарежет свою родную бабку”.

Как же плакала в ту ночь Надежда! Пусто у нее было на сердце, жутко ей было.

*

Ибрагим вдруг решил заняться делами, и первым его делом была казнь.

Обозревая морское побережье в подзорную трубу, Ибрагим увидал, что с другого берега залива Сераль обозревает в подзорную трубу посол Венеции.

- Казнить! - закричал Ибрагим, тыркая подзорной трубой в море. - Казнить!

Слуги исподволь выясняли, кого же надо казнить, и казнили.

Великий визирь Мустафа решил, что именно теперь следует поговорить с падишахом один на один.

- Убежище веры, минул год с вашего знаменательного восшествия на престол… Ужасная болезнь отвлекла величайшего из величайших от государственных дел, и, пользуясь этим, некоторые, нечистые душой, запускали руки в казну империи и черпали столько, сколько могли ухватить. Доход за год потому и составил только триста восемьдесят миллионов акче, а расход несколько превысил пятьсот миллионов.

- Что ты предлагаешь? - спросил Ибрагим, удивленный этаким разорением казны. - Что? Что вы там с матерью моей премудрой замышляете? Говорите тотчас! Я знаю, кто вор! Знаю!

- Светоч мира, царь царей и надежда ислама, опустошенную казну можно пополнить, затеяв войну, но сначала нужно восстановить престиж государства, нужно изгнать казаков из Азова. А эта война, хоть и малая, но не сулит ровно никакой выгоды. Правда, если мы двинемся в глубь русских земель, то приобретения, безусловно, погасят, и может быть, и превысят расходы.

- Так почему же мы до сих пор не вернули Азова?

- О блистательный! Взятие Азова станет первой победой среди твоих величайших побед. Убежище веры, никто не посмел присвоить славу этой победы.

- Как много слов ты говоришь, - сказал Ибрагим, подозрительно разглядывая лицо великого визиря. - Ступай, пусть войска готовятся к походу. И думай, думай, как добыть деньги.

*

- Как добыть деньги? - спроспл Ибрагим у своего главного евнуха.

- Убежище веры, я слышал мудрость, которая гласит: “Когда народ угнетен - казна пуста”.

- Ты сам знаешь, что мне не справиться с разорителями моего государства, со всеми моими вельможами… Ты же знаешь, - падишах перешел на шепот, - если я возьмусь за них, они меня убьют, задушат или отравят, как отравили Мурада.

- Государь, это не доказано.

- Я знаю, знаю… Я сам это знаю… Но я не знаю, как и где добыть деньги.

- Возьмите, величайший мой господин, у тех, кто эти деньги украл.

Главный евнух улыбался глуповато и простовато, но он знал, что делает.

- Можно продавать должности.

- Продавать должности? - удивился Ибрагим.

- А почему бы их и не продавать? Купцы и ростовщики за придворную должность готовы платить миллионы, п они платят их, только не вам, Убежище веры, а вашей матери или другим сановникам. Я слышал, что торговец рабынями и рабами, иудей Берека, готов дать три миллиона за должность кетхуды-бея. Он ищет эту должность, разумеется, не для себя, но для человека своего нечистого рода.

- Три миллиона? Но кетхуды-бей - это помощник великого визиря.

- Великий визирь - правая рука Кёзем-султан.

- Верно!.. Пусть наш человек следит за каждым шагом Мустафы-паши… Но я хочу четыре миллиона.

- Мои люди передадут ваше святейшее желание, о солнцеликий падишах!

- Позови ко мне Надежду. Я хочу послушать ее речи. Она - врачеватель души моей.

Главный евнух отправился выполнять повеление, но в дверях задержался.

- Величайший из великих, я вспомнил еще одно средство, как добыть большие деньги.

- Говори!

- У вас есть дочь, и ее можно выдать замуж.

- Но ей пять лет!

- Муж должен сохранять девственность дочери падишаха до совершеннолетия… Я только хотел напомнить хранителю истины, что все имущество и все богатства после смерти мужа дочери падишаха переходит в казну падишаха.

Ибрагим закусил нижнюю губу.

- Кто у нас самый богатый?

- У нынешнего кетхуды-бея и деньги, и земли, и дворцы.

Бегающие глаза Ибрагима замерли. Он улыбался.