Свадьбы не будет

Версия про маньяка среди нас Артура ни капли не впечатлила. И гибель незнакомого человека не взволновала ни капли. Беспокоило другое: полиция понаедет, начнет вынюхивать, всегда опасно, когда ищейки рядом крутятся.

Однако едва увидел несолидных местных силовиков, сразу перестал волноваться. Подобные кадры глубоко копать в жизни не будут. Да и в чем им Артура обвинять? Доктора приезжего он в глаза не видел, а всю ночь и утро дома просидел, Кристинка подтвердит.

* * *

Савелий Юрьевич пил уже третий стакан успокоительного чаю с ромашкой и никак не мог придумать, что ему делать. Проявить гражданскую сознательность, пойти в полицию? Пролить свет на мотивы поездки коллеги в Селютино, рассказать про сумасшедшего бородача, его пророчества? Сдать, таким образом, неведомого ему лично Анатолия, участника шоу? Но по обвинению в чем? Что тот вестник беды?! Смешно.

Может, самому поехать в психушку, допросить тамошнего прорицателя?

Еще глупее.

Просто промолчать? Пусть полицейские сами работают? Тем более ничего не известно пока. Может, просто несчастный случай.

Пока раздумывал, грянул телефонный звонок. Ух ты! Желчная шеф-редактор. Что, интересно, ей надо?

– Слушаю вас очень внимательно, – прошелестел бархатисто.

Женщина здороваться не стала. Деловито произнесла:

– Савелий Юрьевич, вы ведь главный врач, насколько я помню?

– Да. Заведую местной ГКБ. Чем могу быть полезен?

– У нас в Селютине народ заболел.

– Чем?

– То ли простуда, то ли вирус. Семь человек с высокой температурой.

– Какая температура?

– У кого как. Тридцать восемь и пять. Тридцать девять. У одной девушки под сорок.

Савелий Юрьевич насторожился: обычные ОРВИ таких высоких цифр не дают. Требовательно спросил:

– На что еще жалуются?

– Голова болит. Горло. Суставы ломит. Спину.

– Кашель есть?

– Нет вроде.

– Сыпь?

– Нет.

– Температура сбивается?

– По-разному. Один совсем ожил. У двоих тридцать семь с копейками. Девушке плохо. Но вы что, предлагаете нам самостоятельно ставить диагнозы? Или заняться самолечением? Нет уж. Мы граждане России и имеем право на медицинскую помощь. Помнится, вы говорили: надо будет – вышлете вертолет. Вот и держите слово.

«Ага. Попробую я от области технику потребовать из-за ОРВИ или даже гриппа».

Но отказывать скандальным столичным штучкам себе дороже.

Заверил:

– Будет вам врач.

– Когда?

– В течение дня.

На станцию «Скорой помощи» звонить бесполезно – начнут скулить, что их машина в Селютино не проедет, завязнет. И, вероятно, будут правы.

Кого-нибудь из терапии к телевизионщикам отправить? Или на всякий случай инфекциониста? На «уазике»?

«А может, – вдруг осенило, – самому съездить?»

Передвигался Савелий Юрьевич на мощном джипе, никакие ямы-колеи не страшны.

Больных – будучи администратором – давно не вел, но с ОРВИ уж как-нибудь справится.

«И все про Федора разузнаю – на месте».

* * *

К вечеру у Кристины появилась сыпь – совсем крошечные красные точки на сгибах локтей, на груди, на лице, на шее.

– Что это за дрянь?! – взвыла девушка. – Я тебе говорю: это оспа!!!

– Хватит! – рявкнул Артур. – Ты ветрянкой болела?

– Да. Или, может, свинкой. Я не помню, – с несчастным видом отозвалась подруга.

– А прививки тебе все делали?

– Не зна-аю! – убито всхлипнула она.

Артур про себя тихонько порадовался. Хорошо, что у Кристины не грипп. А всей детской инфекционкой он честно переболел. Значит, не заразится.

Невеста – только что лежала с умирающим видом – вдруг резко села в постели.

– Ты чего? – удивился он.

Девушка потребовала:

– Дай мне зеркало.

Взглянула на лицо – снова завопила:

– Как я с этим сниматься буду?!

– Ну… может, пройдет, – пробормотал Артур.

Он сам – издерганный бессонной ночью, суматошным днем, убийством – про грядущую борьбу пар даже не думал.

– Ветрянка – это на три недели! – продолжала причитать Кристина. – Нас просто выкинут из программы – и все!

– Может, у тебя аллергия? – попробовал утешить Артур.

– С температурой? – взвилась она. – Что ты несешь?!

– Да подожди бушевать. Смотри. Жаропонижающее тебя не берет. Теперь еще сыпь. У тебя, наверно, эта, как ее… индивидуальная непереносимость.

– Тогда больше мне никаких таблеток не давай! – приказала царевна. – И тональник из сумочки принеси.

– Зачем?

– Надо замазать. Чтобы врач не увидел.

– Ты с ума сошла?!

– А ты думаешь, я допущу, чтобы мы вот так вот позорно проиграли?!

* * *

Когда супруг отбыл, Марина Романовна вздохнула с облегчением.

Савелий Юрьевич, чем ближе к старости, в быту становился все сложней. Сон ему оберегай, чаи заваривай только с травами, еду готовь обезжиренную. И вечно то ворчит, то приказами сыплет.

Женщина взглянула на часы: начало пятого, начинает смеркаться. В Селютино муж доберется, дай бог, к восьми вечера. Пока всех осмотрит – дело к полуночи. Домой по такому времени не поедет.

И хорошо.

Постучалась в комнату к дочке.

Лариса после развода хандрила. С работы уволилась, целыми днями валялась в кровати, вздыхала над любовными романами. Трескала печеньки, сильно поправилась. Отец с мужской прямотой пытался встряхнуть дочь:

– Забудь своего козла и начинай новую жизнь!

Лариса шипела сердито:

– Отстань!