Свадьбы не будет, Светлый! (СИ)

Потом мы спустились в сад, где посреди клумбы с лилиями нашли Вив. Предательница валялась на спине и грела пузо на солнышке. Грифоньи крылья были раскинуты в стороны, из львиного тела вырывалось довольное урчание, а головой Вив лежала на чем-то светлом — уж не на вещах ли Лайтвуда?.. Раз он ей так приглянулся?

В целом, Вив выглядела намного более довольной, чем когда сидела в подвале Даркморов, не желая уходить, но… предательница! Ушла в дом светлых! Вслед за Лайтвудом! И… наслаждается!

— И тебе не стыдно? — укорила я и тут же воскликнула: — Бенджамин!

Но было поздно. Мальчик уже успел подбежать к Вив и погладить ее за ухом. Урчание стало громче, Вив наклонила голову, потираясь об руку Бенджамина.

Я вздохнула.

Весь в отца. Тут явно тот же дар, что и у Лайтвуда — договариваться со зверями. Темный сказал бы — подчинять, но они же светлые, так что — договариваться.

Ладно.

Попробую по-другому.

Допустим, Бенджамина так просто не возьмешь.

Допустим, что-то внутри у меня как-то неправильно сопротивляется в те моменты, когда я думаю о том, как ему навредить…

Проклятый!

Я как будто сама становлюсь светлой!

Лишь бы никто не узнал, что смеялась над проказами Бенджамина я искренне, а не чтобы усыпить его бдительность.

Со своей… слабостью можно будет разобраться позже. Как и с Билли Брайтом.

Сейчас главное, чтобы все вокруг поверили, что я хочу причинить Бенджамину вред.

— Поиграем в “Гензеля и Гретель”? — невинно предложила я. — Нам понадобится печь. Ты будешь играть за светлых брата и сестру, заблудившихся в лесу, а я — за темную ведьму, которая живет одиноко и ужасно голодна.

— Да! — радостно подхватил Бенджамин. — Пошли на кухню!

— Ты только кричи погромче, — предупредила я. — Так, чтобы все услышали и захотели посмотреть, что мы такое делаем.

Уверена, Бенджамину даже руку не дадут в печь засунуть, а меня — выгонят из особняка и тут же доложат Лайтвуду о том, что я чуть было не сделала с его драгоценным сыном. Я ведь темная. Кто поспорит, что темные на такое способны?

Бенджамин отошел от недовольно мявкнувшей Вив и схватил меня за руку.

Обернувшись, я нос к носу столкнулась с Лили.

Старшая дочь Лайтвуда была одета в белое платье из плотной ткани, талию ее сковывал корсет, на ногах красовались ботинки из жесткой на вид кожи, наверняка неудобные. Волосы ее были убраны в такой тугой пучок, что я ни за что бы не подумала, что они — длинные, густые и шелковистые, если бы не увидела их ночью накануне.

Губы Лили были сжаты в плотную нитку, в руках она держала книгу.

И все бы ничего, но между страниц книги было вложено что-то темное. Как будто… кусок ткани.

К примеру, платок темного.

Проследив за направлением моего взгляда, Лили спрятала книгу за спину, ее щеки запунцовели.

Глава 11

— Мисс Даркмор, — проговорила она дрогнувшим голосом. — Рада, что вы поладили с Бенджамином. Отец просил кое-что вам передать, когда вы придете.

Я подняла брови, глядя в бесстрастное лицо Лили. Враждебности на нем написано не было, как и дружелюбия. Скорее она смотрела на меня так гордо и надменно, как будто была храброй юной сироткой, чей отец женился на темной ведьме.

Хм…

Ну, она не так уж и не права, в целом.

Умная девушка.

— И что же лорд Лайтвуд просил мне передать?

— Не опаздывайте, — сглотнув, ответила Лили. После паузы она спросила: — Присоединитесь ко мне за ужином?

— Присоединюсь.

А почему бы и нет?

Лили ведь явно будет не в восторге, а у меня, как и у любой темной, правило простое: испортил кому-то день — не зря его прожил.

Сжав губы еще сильнее, Лили кивнула и протянула руку Бенджамину.

— Пойдем, Бенни.

— Но я не хочу-у-у… Мы собирались играть в “Гензеля и Гретель” с Медеей!

Лили вздрогнула и посмотрела мне в лицо.

Я постаралась, чтобы моя улыбка стала еще дружелюбнее.

Матушка говорила, что с таким выражением лица я выгляжу наиболее бесстыже и пугающе.

— В “Гензеля и Гретель?” — переспросила Лили. Ее чистый голос звенел, как колокольчик. — Что это значит?

— Не знаю! — восторженно выпалил Бенджамин, сжимая мою руку. — Но Медея сказала, что она будет ведьмой, и нам понадобится печь, а еще я должен кричать. Как думаешь, та печь, что на кухне, — подойдет?

Лили посмотрела на меня.

Я скалилась настолько дружелюбно, что болели щеки.

Бенни, ты же… да я этого Билли Брайта в полено превращу ради тебя! И в камине сожгу.

— Я расскажу об этом отцу, — тихо сказала Лили.

— Ох, боюсь, он расстроится... возможно, ему не стоит об этом знать? Мы хотели просто хорошо провести время...

Мое сердце заколотилось от радости.

— Жду вас в столовой. Пойдем, Бенни. Вымоем руки перед едой.

— А Медея…

— Никуда не денется, — строго сказала Лили. — Будет нехорошо, если еда остынет.

От ее голоса повеяло таким холодом, что я поежилась.

Интересно, сколько ей лет? Должно быть, около семнадцати, она явно младше Сэмюэля, по АТаС я ее не помню. Значит — только готовится начать учебу осенью.

Хм-м-м…

Не то чтобы я разбиралась в том, как следует и как не следует вести себя светлой девушке в семнадцать лет, но… глядя на Лили, возникало ощущение, что в корсет заковали не только ее талию, но и ее душу.