Свадебные колокола

Наденьте боты забросал Веню своими сумасшедшими планами. Он был помешан на сплошной электрификации востока. Помешательство было буйным. Когда Миша начинал рассказывать, глаза у него загорались, как у дикого кабана, а руки приходили в движение, как маховики, и никак не могли остановиться.

Разговор Наденьте боты с Веней об укрощении электричества закончился весьма печально — Миша прожёг маленьким красивым утюгом свои брюки.

Он хмуро стряхнул их, зачем-то посмотрел большую прожжённую дырку на свет, в которую можно было увидеть телевизор и часть окна, взглянул на часы и сказал:

— Вот. Других у меня нет.

— Может, заплатку поставить? — предложил Веня. Больше ему ничего не пришло в голову.

Наденьте боты начал искать кусок серой материи, который у него должен был где-то заваляться. Но ничего не нашёл, хотя и перевернул весь письменный стол.

Надёньте боты уселся на кровать, задержал взгляд на Венином костюме и спросил:

— Что будем делать?

Вене всё же хотелось что-то придумать. Он сказал:

— Давай в магазин сходим?

— Мне нельзя в магазин. Мне шить надо. У меня правое бедро толще левого и плечи разные — одно выше другого.

Миша вздохнул и снова задержал свой взгляд на Венином костюме. Чувствуя какой-то подвох со стороны Наденьте боты, Веня решил объясниться начистоту:

— У меня, в пять часов встреча на уровне. Беседа за круглым столом. Внешний вид прежде всего. Сам понимаешь, — сказал он.

— И у меня тоже в пять, — со злостью ответил Миша.

Они помолчали.

Наденьте боты посмотрел на часы и прошёлся несколько раз по комнате. Потом он с раздражением махнул рукой и начал снимать чёрные остроносые туфли. Имея одни брюки, Миша любил пофорсить.

Оставшись в серых эластичных носках, он сказал:

— Ты обойдёшься. Ничего с тобой не станет. Тебе пофрантить надо, а у меня серьёзное дело, и я не могу идти в пижаме. Вечером верну.

— Я три года ношу этот костюм. Он ко мне уже привык, — не сдавался Веня. Ему было жаль расставаться с костюмом. У него ведь была веская причина — Гуревич просил его потрясти всех своим видом.

— Попользовался и будет. О других тоже подумать надо, — уныло отозвался Миша и начал проворно снимать с Калашникова пиджак.

Он примерил его перед зеркалом. Рукава были заметно коротки, но Наденьте боты весело сказал:

— Видишь! В самый раз!

Веня не стал возражать. Он ничего не ответил и принялся раздеваться. Раздевался он добровольно, поэтому директора ГЭС нельзя было обвинить в грабеже или злоупотреблении служебным положением.

— Только не гладь его, пожалуйста, — попросил на всякий случай Калашников. Он очень редко надевал свой выходной костюм и, пожалуй, по этой причине любил его. А может, и потому, что сшил этот костюм ему Саша Ротин, когда-то их лучший высотник в колонне.

Наденьте боты порвал пуговицу на сорочке и выругался:

— Не гладь… Я не мальчишка, а директор крупнейшей электростанции! Меня депутатом городского Совета избрали! А никому нет дела, что у их депутата нет вторых штанов!

Ругался он зря, сам был виноват. Да и ругаться Наденьте боты ещё не выучился. Скорее всего, он не обладал этим талантом, и ему было далеко до Фисенко. Он, верно, и не научится никогда ругаться, потому что у него нет времени, и не суждено ему издавать вопли, которые будут всех приводить в ужас. Да и больно ему это надо! Его же не просто так прозвали Наденьте боты. Мишу Спинозу могли прозвать и Жабой, и Гадом ползучим, и Хозяином, и Солянкой, и Шпротами, а его не прозвали так. Его нарекли ласковым, добрым прозвищем, за которым скрывалась забота о людях, наивность и простота чуткого умного сердца. Наивные сердца тоже бывают умными.

Наденьте боты и в чёрном костюме не был похож на директора крупнейшей ГЭС.

Да разве так важно, подумал Веня, на кого человек похож? Был бы он только на своём месте.

Наденьте боты одёрнул короткий пиджак и спросил:

— Ну?

— Можно трогаться, — ответил Веня. Он разгладил рукой шерстяной свитер под телогрейкой и надел на плечо трубу.

— С музыкой поедем? — весело сказал Миша. — Под марш гладиаторов?

У него было хорошее настроение, и Вене не хотелось его портить. Он молча взял со стола бутылку с пивом, потряс её и двумя большими пальцами открыл. Пиво было чуть тёплое. Веня выпил половину бутылки и, заглянув в горлышко одним глазом, протянул бутылку Наденьте боты. Миша допил пиво, сморщился и сказал:

— Поехали.

Они вышли из номера и торопливо спустились в холл гостиницы. Здесь в бюро «Добрые услуги» Наденьте боты попросил иголку с белой ниткой и начал пришивать оторванную пуговицу к рубашке, а Веня сдал ключ от номера курносому администратору с чёлкой.

В бюро услуг сидела молодая черноволосая татарка в цветной тюбетейке.

— Телеграмму можно отправить? — спросил Веня.

— Пожалуйста. Вы спешите?

— Очень.

Веня спросил просто так, в ожидании, пока Наденьте боты пришьёт оторванную пуговицу. Но потом ему стало неловко отказываться от своих слов. Он взял бланк и несмело написал: «Посёлок Роз. Тороплюсь к тебе».

Круглолицая татарка пробежала глазами текст телеграммы и подняла глаза на Веню. Глаза у неё были карие, задумчивые.

— Вы не написали кому.

Веня ничего не ответил.