Свадебный бунт

— Денегъ нестолько жаль, сколько дѣло неподходящее. Ты не хочешь платить, за что же я-то буду тебя откупать? Дѣло нечисто.

Ананьевъ былъ пораженъ и надломленъ неожиданностью. Вмѣсто того, чтобы хлопотать, бѣжать опять въ воеводское правленіе разыскивать какого-нибудь приказнаго и разъяснить дѣло, онъ легъ на постель.

Черезъ часъ его поднялъ голосъ Лучки въ домѣ. Климъ Егоровичъ вскочилъ, почти побѣжалъ къ молодцу и закидалъ его вопросами и упреками. Партановъ былъ совершенно спокоенъ и даже обиженъ.

— Ничего я не намошенничалъ и никого я не боюсь, — отозвался наконецъ Лучка. — Приказано мнѣ было отъ хозяина итти сватать ему Сковородихину дочь, за которой богатое приданое, и приказано было писать ей рядную запись… Я все это и сдѣлалъ. Тебѣ я о томъ не сказывалъ потому, что мнѣ былъ приказъ отъ хозяина держать языкъ за зубами. Да какой же батракъ будетъ своего хозяина выдавать и обманывать?

Лучка красно и толково росписалъ Ананьеву, какой оказывается Затылъ Ивановичъ пройдоха и мошенникъ. Платить отступного три тысячи онъ, конечно, не станетъ. У него всѣхъ денегъ-то было пять или семь тысячъ. Женится онъ, по всей вѣроятности, завтра по утру на просватанной ему Марьѣ Еремѣевнѣ, а ужъ Варюшѣ Ананьевой надо выходить за нѣмца.

— Что ты! заоралъ Ананьевъ. — Очумѣлъ, что ли? Да я ее лучше съ козломъ повѣнчаю, чѣмъ съ нѣмцемъ.

— Теперь времена не тѣ, Климъ Егоровичъ, — отозвался Партановъ. — Ты знаешь ли, вотъ есть у меня пріятель, посадскій человѣкъ, звать его Колосъ. Ну, знаешь его? Ну, такъ вотъ этотъ самый Колосъ день цѣлый ужъ бѣгаетъ по городу, жениха разыскиваетъ своей дочери и ничего найти не можетъ.

— Чего?

— Ни единаго, говорю, нѣтъ жениха во всемъ городѣ, всѣхъ не только разобрали, а чуть на части не разодрали.

Наступила пауза.

Ананьевъ стоялъ, разиня ротъ и выпуча глаза на Лучку.

— Что ты врешь!

— Да что же, Климъ Егоровичъ, ступай вотъ самъ, да и разыскивай. Если ты единаго молодца мало-мальски некоряваго и непьянаго разыщешь, то я тебѣ вотъ хоть правую руку на отсѣченіе отдаю. А то хочешь, я къ тебѣ Колоса пришлю. Онъ дома сидитъ, высуня языкъ. Всѣ мышиныя норки руками ощупалъ, нигдѣ, то-ись, ни одного жениха. Шутка ли, сколько дѣвицъ и вдовъ замужъ собрались разомъ. Вѣдь эдакъ, поди, въ храмахъ мѣстовъ не хватитъ.

— Врешь, врешь, врешь! — прокричалъ Ананьевъ и бросился внизъ кликнуть своихъ рабочихъ.

Варюша, выбѣжавъ къ Партанову въ ту же минуту, закидала его вопросами. Лучка ее успокоилъ.

— Полно, касатка. Ничего не бойся. На нашей улицѣ начинается праздникъ. И даже безъ всякой бѣды, тихо и мирно выйдешь ты за Барчукова. Князь не можетъ съ тобой вѣнчаться. Если поѣдетъ въ храмъ, то приказный объявитъ попу Сковородихину «рядную запись». И никакой попъ князя Затыла, пока онъ не уплатитъ неустойныхъ денегъ, ни съ кѣмъ вѣнчать, кромѣ Марьи Еремѣевны, не станетъ. Вотъ тебѣ и весь сказъ!

XXX

Миновала ночь, наступилъ день… послѣдній для сборовъ! На утро слѣдующаго дня надо было уже вѣнчаться, потому что за нимъ слѣдовала суббота… А въ воскресенье нѣмцы уже будутъ на мѣстѣ.

Во всемъ городѣ, всюду, гдѣ были дѣвицы, шли усиленныя приготовленья къ свадьбамъ, пеклись пироги, заготовлялось вино, мылись полы, и вообще дома приводились въ праздничный видъ. Дружекъ только достать было мудрено.

— Летѣлъ, — сказывали въ шутку, — одинъ комаръ, и тотъ въ женихи ко вдовѣ попалъ.

Но пуще всего шумѣли, все-таки, въ одномъ домѣ на Стрѣлецкой слободѣ. Домъ Сковородихи ходуномъ ходилъ. Шутка ли, пять невѣстъ собрать и пять свадебъ сыграть.

Сковородиха отчаявалась только по отношенію къ двумъ зятьямъ-князьямъ. Одинъ ужъ надулъ!..

Будущій мужъ Пашеньки, Аполлонъ Спиридонычъ, хлопоталъ безъ устали, чтобы наказать князя Бодукчеева за его неслыханный поступокъ, но понемногу разумный Нечихаренко убѣдился, что дѣло что-то не ладно, даже совсѣмъ нечистое дѣло.

Побывавъ у дьяка Копылова и справившись въ приказной избѣ у одного пріятеля, ходока по части законовъ, Нечихаренко самъ собственными глазами прочелъ кой-что въ уложенной грамотѣ, что его образумило.

Во-первыхъ, оказывалось, что Партановъ не имѣлъ права дѣлать отъ имени князя Бодукчеева, да еще заглазно, никакихъ записей и никакихъ договоровъ съ отступнымъ, а тѣмъ паче расписываться за князя по его безграмотству и въ его отсутствіи. Все это былъ обманъ, но не княжескій, а Лучкинъ… Партановъ, а не Затылъ Ивановичъ, тутъ намошенничалъ!

Но главное, что узналъ Нечихаренко, было существованіе новаго указа государева, еще 3-го апрѣля 1702 года, уничтожающаго и запрещающаго строжайше писать всякія «рядныя записи» съ отступнымъ и безъ онаго.

Слѣдовательно, обычай, въ силу котораго родители по рядной записи обязывались быть готовыми къ извѣстному сроку или заплатить неустойку, часто разорительную, былъ строго запрещенъ теперь закономъ.

Нечихаренко, добросовѣстный и дѣятельный, сначала вознегодовалъ на Партанова, а затѣмъ прямо отправился къ воеводѣ съ жалобой.