Свадебный бунт

Ананьевъ вернулся домой, тотчасъ отнялъ отъ работы человѣкъ десять батраковъ, которые чинили рыболовныя принадлежности, и разослалъ ихъ по разнымъ знакомымъ и пріятелямъ объявить, что на утро онъ выдаётъ дочь замужъ.

Слухъ вѣренъ, вѣрнѣе де смерти, самъ воевода Ржевскій подтвердилъ ему, ватажнику!

Затѣмъ Ананьевъ пошелъ къ дочери и разсказалъ ей про свое посѣщеніе воеводы. Варюша, видимо, повѣрила всему и испугалась.

— Да, ужъ если воевода не хочетъ объ закладъ биться, то, стало, вѣрно, — сказала она.

— Что же теперь дѣлать? — спросилъ Ананьевъ:- за князя Бодукчеева ты не хочешь, упрямишься, а другого нешто сыщемъ въ одинъ день? А спѣшить надо. Всѣ заспѣшатъ. Вѣнчать надо послѣзавтра, въ пятницу, вѣдь суббота — день не вѣнчальный до воскресенья далеко. Какъ бы не опоздать. Въ воскресенье, нѣмцы, поди, уже въ городѣ будутъ.

И къ удивленью Ананьева, дочь объявила, что обстоятельства такъ перемѣнились, что она готова выходить за князя Бодукчеева.

— Ужъ лучше онъ, — сказала Варюша: — чѣмъ желтый да вонючій нѣмецъ. Только дѣлай поскорѣе. Послѣзавтра утромъ и вѣнчаться. Мнѣ сказывали, всѣ послѣзавтра утромъ вѣнчаются. Настасья у многихъ была. Почитай, во всѣхъ домахъ всѣ сборы къ пятницѣ. Партановъ былъ, сказывалъ, что у Сковородиной стрѣльчихи всѣ пять дочерей вѣнчаются. Только поскорѣе, батюшка.

Ананьевъ, радостный и счастливый, возблагодарилъ судьбу за то, что она послала нѣмцевъ, безъ которыхъ его Варюша никогда бы не согласилась итти за его князя. Несмотря на свою хворость, Ананьевъ быстро задвигался и началъ хлопотать. Прежде всего онъ послалъ за любимцемъ князя, Лучкой. Онъ могъ бы и самъ отправиться къ Макару Ивановичу, но хотѣлъ соблюсти приличіе.

Вызванный Лучка запоздалъ сильно и явился только въ сумерки. Ананьевъ уже начиналъ волноваться.

— Что же ты пропадалъ? — воскликнулъ онъ; — время не терпитъ. Я тебя ждалъ, чтобы ты, какъ по обычаю слѣдуетъ, шелъ къ своему князю заявить, что Варюша согласна, и что мы можемъ тотчасъ и свадьбу сыграть. Такой спѣхъ, авось, будетъ ему не обиденъ. Онъ же понимаетъ, отъ какихъ дѣловъ и причинъ мы спѣшить должны.

Партановъ ничего не отвѣчалъ, какъ-то задумчиво взглянулъ и переминался на мѣстѣ.

— Что съ тобой? — спросилъ Ананьевъ.

— Ничего, — отвѣчалъ Лучка.

— Такъ бѣги скорѣе. Вѣдь скоро ночь на дворѣ.

— Побѣжать-то, я побѣгу, Климъ Егоровичъ, только…

— Что?

— Да такъ. Дѣло-то не ладно.

— Что не ладно? — испугался Ананьевъ.

— Нехорошо. Не долженъ бы я тебѣ этого говорить, потому онъ мнѣ хозяинъ, князь, то-ись. А только что изъ любви къ тебѣ и Варварѣ Климовнѣ. Я долженъ васъ предупредить. Ты дѣвицу свою погубишь.

— Какъ погубишь?

— Да время-то уже позднее, а послѣзавтра надо вѣнчать.

— Ну, а я то же сказываю.

— Ну, а коли князю нельзя будетъ вѣнчаться?

— Почему нельзя? Варюша не упрямится.

— Знаю, не мало я усовѣщевалъ, пора ей и согласиться, — отвѣчалъ Партановъ:- не въ томъ сила, а князь-то нашъ плутуетъ.

— Какъ плутуетъ? Что ты съ ума спятилъ?

— Одно время, Климъ Егоровичъ, самъ думалъ, что спятилъ, ей-Богу! Вѣдь князь-то за двухъ сватается.

— Какъ за двухъ?

— Да такъ. Вотъ на твоей дѣвицѣ собирается, и въ другомъ мѣстѣ не только собирается, а и «рядную запись» написалъ съ отступнымъ.

— Что ты! Да ты врешь! Ты морочишь! Что ты! Да не можетъ быть такого! — залепеталъ Ананьевъ и невольно опустился на стулъ. Даже ноги у него подкосились.

— Вѣрно тебѣ говорю, Климъ Егоровичъ. Но больше я тебѣ ничего не скажу. Только берегись. Пріѣдете вы вотъ когда въ церковь, если только князь соберется, то не вышло бы какого замѣшательства и препятствія отъ родителевъ той невѣсты, у которыхъ «рядная» въ рукахъ. Въ другое время оно ничего, вернулись бы домой. Срамъ только одинъ. А теперь время другое. Онъ-то жениться на второй, Можетъ, отдумаетъ и вовсе не женится. А время-то ты упустишь, а нѣмцевъ-то подвезутъ.

— Да что же это такое? Совсѣмъ меня уморить, что ли, собрались? — проговорилъ Ананьевъ едва слышно. — Да ты все врешь, не повѣрю я.

— Ну, какъ знаешь. А я по чистой совѣсти за твою ласковость тебя упредить! — сказалъ Партановъ обидчиво.

— Врешь, не повѣрю! — заоралъ Ананьевъ и поднялся, чтобы отправиться къ князю:- какіе ужъ тутъ обычаи справлять, тутъ ужъ не до обычаевъ! Сейчасъ къ нему. Врешь ты все, не повѣрю.

— Такъ-то лучше, Климъ Егоровичъ. Спокойнѣе будетъ. Поѣзжай. Можетъ быть, это такъ мнѣ все померещилось. Только скажу тебѣ, что похоже все на обманъ…

Ананьевъ собрался къ князю Бодукчееву, а Партановъ бросился въ Стрѣлецкую слободу.

— Ну, надо ковать желѣзо съ двухъ сторонъ, въ два молота! — смѣясь, повторялъ онъ.

Въ домѣ Сковородихи было шумно. Всѣ двигались, шумѣли и собирались, точно будто вся семья должна была пуститься въ путь. Всѣ пять дѣвицъ были веселы, веселѣе и счастливѣе, чѣмъ когда-либо. Онѣ мысленно благословляли судьбу и молились за здоровье царя Петра Алексѣевича, за то, что онъ надумалъ пугнуть астраханцевъ и ихъ мать обозомъ съ нѣмцами.