Свадебный круг: Роман. Книга вторая.

Получив отпуск, Серебров ощутил бездумную легкость. Все печали разом слетели с него. Совсем это неплохо отправиться в путешествие на теплоходе. Он доверится предусмотрительному дотошному экскурсионному расписанию. Ни о чем не надо будет беспокоиться: и развлечения, и питание — все продумано премудрым бюро путешествий, в руки которого он отдаст себя. А главное, он поплывет на теплоходе с Верой. Ему не будут мешать досужие взгляды. Там же никто никого не знает. Ах, какая счастливая полоса жизни вдруг открывалась перед ним!

Нинель Владимировна, с удивлением увидев непривычно всполошенного, по-отпускному одетого сына у себя в кабинете, с готовностью проявила свое влияние.

— Я сейчас, Гаричек, — хватаясь за телефонную трубку, заспешила она. В белом халате и шапочке, с резиновыми трубками фонендоскопа на груди, милая, все-таки красивая мама выглядела внушительнее и моложе, чем дома. — Мальчик ни разу не отдыхал летом, — застонала она по телефону. — С этой противной Крутенкой он вовсе извелся. Подумать только: сельский инженер имеет право отдыхать лишь поздней осенью или зимой. — Все, что касалось сына, Нинель Владимировна воспринимала обостренно.

Ведающая всякими оздоровительными поездками приятельница матери начала предлагать для сына Нинели Владимировны один маршрут соблазнительнее другого: к морю, за границу. Она очень удивилась, что тот хочет поехать на теплоходе по самому непритязательному местному маршруту.

— Туда же мы из районов набрали желающих. И теплоход уже ушел. Может лучше на море, в Гагры, Геленджик? — соблазняла она Сереброва, но он хотел на речной теплоход. Он сам завладел телефонной трубкой и, бессовестно льстя, называя профсоюзную даму — не то Аврору, не то Венеру Федоровну — всесильной волшебницей, упросил ее оформить в порядке исключения путевку и отослать на теплоход телеграмму.

Растроганная сувенирной коробочкой духов, определившая по внешнему виду, что Сереброву можно было бы ехать по самому комфортабельному классу, Аврора или Венера Федоровна, изображая женщину лет на десять моложе, чем есть, трогательно благословила его, пожелав ни пуха ни пера.

Пока теплоход петлял по извилистой Падунице, Серебров, промчавшись на электричке, оказался на тихой пристани в тени высоченного глинистого берега. Свой теплоход он безошибочно распознал по тому, как тот оглушающе пускал через усилитель один и тот же бодрый призыв: «Хмуриться не надо, лада!» Под оглушающий крик певца турист Серебров сбежал к теплоходу, заполненному по-летнему ярко одетым народом, качнулся на узком трапике, брошенном вместо сходней, и очутился в беззаботном, доброжелательном мире путешествующих бездельников. Под рев очередной бодрой песенки, призывающей к веселому житью, Серебров ощутил, что отдых начался, но одновременно заподозрил, что отдохнуть в таком бестолковом муравейнике вряд ли возможно.

В этом мнении он укрепился, ощутив на своем плече дружескую руку и, оглянувшись, увидел человека с белесой неопрятной бородой странника. По глазам догадался, что перед ним Витя Гонин. Оба глаза у Вити ласково светились. Правда, здоровый по-прежнему косил куда-то в сторону.

— Располагайся, и к нам. Ребята подобрались, я тебе скажу, — и Витя, сдадко прищурившись, добавил: — Коль не куришь да не пьешь, дак здоровеньким помрешь, а нам это не к спеху. Рякин-то за границы лыжи навострил, а вот я тута.

Вера и «англичанка» Ирина Федоровна, та самая Ирочка, которая, теперь уж казалось, в незапамятное время выступала в Ильинском клубике с шотландскими песенками, смотрели на берег с верхней палубы и были изумлены, когда во время незапланированной остановки на хлипком трапике возник очень похожий на Сереброва человек в пижонской белой фуражечке с нахальным волком и предупреждающими словами: «Ну, погоди!» вместо кокарды.

— Смотри-ка, вылитый Серебров. Такой же зазнайка, — сказала Ирина Федоровна.

— Похож, — пролепетала Вера.

Серебров величественно, как вождь племени, поднял руку, вгоняя Веру в краску. Ирина Федоровна, убедившись, что это и вправду Серебров, отвернула в сторону свой царственный носик, помогавший ей слова произносить с иностранным прононсом и, толкнув Веру локтем, возмущенно проговорила:

— Какой нахал! Всю жизнь тебе искорежил, и еще улыбается.

«Да, это Гарик», — волнуясь, поняла Вера. Звоня ему, отчего-то она предчувствовала, что такое может случиться.

Бросив в жаркой Витиной каюте портфель, Серебров отправился искать Веру. Он протискивался через душные узкие коридоры, поднимался по громыхающим трапам, сталкиваясь с девчонками и мальчишками в спортивных костюмах. Наконец вышел на палубу, но там Веры не было. На корме танцевали под аккордеон. И просто так, и на приз. Охрипший очкастый массовик, вскидывая над головой руки, будто меряя в омуте глубину, хлопал в ладоши и назойливо командовал:

— А теперь цыганочка. Кто первый, товарищи?