Свадебный круг: Роман. Книга вторая.

— Чо он, городской-то, сделает? Не было хозяев, и это не хозяин, а гость, — крикнул притулившийся около дверей Павлин Звездочетов. — С кем работать-то? Осталось два Ивана для выполнения плана.

— Ой, не кругло, Пава, говоришь, — послышался предостерегающий голос жены Звездочетова Глахи, и тот примолк.

— Почему два Ивана? — недоуменно вскинул голову Шитов.

— А потому что дураки, уехать не сумели, — откликнулся под тот же невеселый смех Звездочетов и поднялся было, чтоб сказать, но разочарованно махнул рукой. — Чо зря колоколить.

Серебров проводил Шитова еще в «газике» колхоза «Победа» до повертки.

— Самое трудное хозяйство тебе досталось, — посочувствовал Шитов, глядя на мечущийся по размоинам свет фар. — Сразу всего не перевернешь. Терпения наберись: сегодня одно хорошее дело, завтра — другое, маленький, воробьиный скок, да вперед. Вот правильно решил скважину прежде всего пробурить.

Сереброву казалось, что терпеливым ему как раз быть не надо. Тогда опять, как при Панте, пойдут дела. Остервенело крутя баранку машины, чтоб выбраться из самой разъезженной хляби на тракт, он крикнул:

— Видите, какая дорожка? С такой ни вывезешь, ни привезешь, а народ удерет. Если дорогу не поможете сделать, через полгода принесу вам колхозные дела.

Шитов не ответил на задиристую угрозу. На надежной тверди тракта, прежде чем пересесть в свою машину, взял Сереброва за локоть.

— Вот выступал я в одной дотошной интеллигентной аудитории, спрашивают: силен ли у председателей элемент карьеризма? Я ответил, что в наших нечерноземных местах никто к председательской власти не рвется, знают, что можно грыжу нажить. Чтоб результаты своих стараний увидеть, надо лет десять, а то и пятнадцать потрубить, так что настраивайся, Гарольд Станиславович, а насчет дороги ты прав: дорога — это надежда, дорога — это стиль работы, в конце концов это забота об экономике, социальном развитии. Вот твой дружок Рыжов правильно о дорогах в «Трибуне» написал. Первостепенное дело. Я вообще считаю, что Нечерноземье надо поднимать с дорог. Будем делать дорогу.

— Да, Леша хорошо написал, дороги дороги, дороже бездорожье, — откликнулся Серебров, — а я вас ловлю на слове: дорогу в первую очередь нам.

Серебров направил свою машину в непроезжую хлябь. Шитовский шофер прощально посветил ему на самом ухабистом месте. «Первая помощь», — усмехнулся Серебров.

Наверное, ему было бы куда легче, если б оказался в колхозе секретарем парторганизации опытный, надежный человек, вроде Федора Прокловича Крахмалева. Щуплый Сеня Сметанин, которого прозвал Серебров из-за фамилии Молочным Братом, по молодости лет и по мягкости характера не мог быть прочной опорой. И здешняя агрономша, бровастая, тихая Агния Абрамовна оказалась очень неуверенной в себе. Плохая была на них надежда.

Когда ранним мутным утром новый председатель появлялся в конторе, село еще досматривало сновидения. А в это утро, едва шагнул в боковушку, затрезвонил телефон. С железнодорожной станции спрашивали, видно, для отвода глаз, будет ли колхоз «Труд» вывозить нитрофоску, а то «Победа» уже договорилась в райсельхозуправлении на случай отказа и послала автомашины.

— Буду и обязательно! — наливаясь злостью, крикнул Серебров. По-прежнему не хотели признавать «Труд» за серьезное, уважаемое хозяйство, способное расплатиться за удобрения и вывезти их.

Надо было вывозить нитрофоску, а на ходу имелось всего два исправных грузовика, да и те ушли на мясокомбинат. Шоферов этих двух грузовиков он сумеет предупредить, чтоб ехали после мясокомбината за минералкой. А где еще взять машины? Серебров съездил за кассиршей, привез ее в контору и потребовал деньги. Когда он засовывал на ходу в карман пачку пятерок, закутанная в шаль кассирша простонала:

— Посадят ведь нас, Гарольд Станиславович. Как отчитываться-то станете?

— Вместе веселей сидеть, — прежде чем захлопнуть дверь, отрезал Серебров.

Пушистый утренник выбелил деревья, нанизал на ветви и провода искристый ледяной мех. Комбайны на машинном дворе стояли матовые от изморози. Председательский «газик» выскочил на колдобистую дорогу. Мелькали побеленные снегом деревеньки Ошары, Отрясы, Теребиловы, напоминая о давней поре, когда небезопасно было мужику выбираться в извоз без кистеня или цапа. И вот, уподобляясь не смирным мужикам, а разбойным предкам, Серебров, злой, деятельный, стал с поднятой рукой — на выезде из Кру-тенки и начал останавливать порожние автомашины. Первым попался толстощекий Тыква. Понятливый этот толстячок, получив аванс, повернул к складам. Выезжая из райцентра следом за леваками, везшими нитрофоску для его колхоза, Серебров радовался: «А ведь могли отдать наши крохи Маркелову».

У переезда остановил их предупреждающе помигивающий круглыми совиными глазами светофор. Расхлябанный командировский «газик» Сереброва угодил между тремя новехонькими оранжевыми тракторами К-700.