Сваха для дракона

– Если у Эрооло так хочет вернуть себе Аралион – иначе, зачем все это? – то не исключено, что война, развязанная Тюрром много лет, его вина, – Лоркан распахнул глаза с таким изумлением, словно только что прозрел. Да, я знала это ощущение, как будто все, что ты видишь – лишь представление для невежи, а потом распахивается занавес, открывая для тебя закулисье – истинное положение дел. Все интриги и подковерные игры, которые были скрыты в тумане чужих намерений. Все, во что ты верил, оборачивается картонными декорациями, хлипкими и фальшивыми. И из глубины сцены, цепко и внимательно, за тобой наблюдает истинная тьма.

– Видимо, считает, что Вергельд обманул его, когда встал во главе княжества, – прохрипела я, оглядываясь в поисках воды – от напряжения горло постоянно пересыхало. Пузатый графин стоял на прикроватном столике, но я была слишком слаба, чтобы поднять его. Лоркан понял все и без слов – наполнил бокал на половину, протянул мне.

– Дракон-Отец славился своей добротой и благородством, заботой о людях, что выбрали его своим правителем. Истинным князем провозгласили его подданные, а не он сам, – произнес Лоркан, полностью уверенный в своей правоте, – а о существовании Эрооло забыли, как о страшном сне. Значит, были на то причины.

Что ж, спорить было не о чем. Людская память коротка: аралионцы стерли существование второго дракона, изгнанного из родных земель. Позабыли о страшной трагедии, когда брат пошел против брата, надеявшись, что таким образом сотрется и боль, которую Эрооло успел причинить. О том, что ее было с лихвой, я прочитала в глазах Вергельда.

– С какой же силой до сих пор грызут его зависть и ненависть, – задумчиво протянул князь, невесело усмехаясь, – что он, не покладая рук, пытается меня убить? И вообще, не помню, чтобы хоть кто-то из моих родственников прожил так долго!

Наверняка, его питали злоба и ненависть, продлевая и без того долгую драконью жизнь. Я вспомнила слова Дракона-Отца: «Хочет прийти на все готовое». Если Эрооло и стоял за покушениями на Девятого Дракона, то осуществлял их не сам. Загребал жар чужими руками, оставаясь в стороне. Предпочитал наблюдать, как исполняется его грандиозный план мести и возвращения былого величия. Но зачем ему убивать Лоркана? Ответ вертелся на кончике языка, но я никак не могла ухватить мысль за хвост. Она, словно экзотическая птица, ускользала и дразнила меня разноцветным оперением.

На мой недоуменный взгляд князь рассмеялся, как будто ответ был очевиден даже ребенку:

– Я последний прямой потомок Вергельда. Умри я, ничто не помешает Эрооло вернуть себе трон. Черная птица расправит свои крылья над Аралионом, и не будет никому пощады.

Звучало логично, но что-то все равно не давало покоя.

– Если так и есть, то кто его дети? Кто вставляет палки в колеса? Вергельд подтвердил – их трое, один бы не справился.

– Ну, могу назвать сразу двоих – Агне и Аста, дети вьюги. Я слышал от отца, что старый князь сомневался, его ли они дети – слишком уж странными они росли. Не смотря на все заверения супруги о ее верности, трон им занимать запретили. Так и слоняются по форту Касан, княжичи без власти. Не будь они детьми Эрооло, с какой стати Мерани намекать на обратное? Еще и Кассади, проклятый оборотень, шастает под стенами форта, как у себя дома.

– В каком-то смысле так и есть, – хмыкнула я, – но кто третий?

От жажды губы потрескались, покрылись мерзкой коркой. Из трещин сочилась кровь, на вкус металлически-острая, и я механически слизывала ее языком, чувствуя, как тошнота накатывает волнами. Я умирала с голода, сходила с ума от тревожных мыслей, обуревающих меня, и мечтала только об одном: избавиться от боли, даже если придется ради этого пожертвовать чем-либо.

За дверью послышались шаги и громкие голоса. Подходящая кандидатура было только одна, среди нас не было больше уроженцев Севера. И даже смутная мысль о том, что он мог быть предателем, ранило мое сердце. Хмурый Лоркан едва заметно кивнул, подтверждая мои подозрения. Настало время быть осторожнее.

Дверь распахнулась, и в комнату ворвался Снорре. Нашарил взглядом Лоркана, а затем и меня, расцветая радостной улыбкой:

– Ну, вы и напугали нас, леди Ималия! Рад видеть вас в добром здравии!

Такую радость в голосе сложно было подделать: светясь от счастья, Снорре подошел к окну, с интересом выглядывая на улицу. Пусть он и выглядел легкомысленным и радостным, что вовсе не вязалось с образом капитана гвардейской стражи, к которому мы привыкли, обстановку он изучал внимательным, ощупывающим взглядом. Ничто не могло укрыться от его внимания. Ну, вот, подумала я без удовольствия, теперь он будет шагать за мной по пятам, готовый в любой момент защитить.

За ним плелась Марна, смущенная и растрепанная, как будто убегала от хищника. Не поднимала глаз от пола, а в коротком объятии, ради которого ей пришлось наклониться над моей кроватью, чувствовалось волнение.

– Вы не представляете, что со мной случилось на Карнавале! – интригующим тоном произнес Снорре, возводя к потолку мечтательный взгляд. – Я встретил женщину своей мечты!