Свечка. Том 1

Ровно в 16. 00 разведка донесла: сидят у Хозяина, пьют чай с сушками, говорят про конец света. Источник надежный – хозяйская секретарша. Уже три месяца, сама того не подозревая, Юля работала на Игорька. Как таковой вербовки не было, Игорек играючи влюбил в себя юную мать-одиночку, когда та писала студенческий реферат на тему «Этимология прозвищ (кличек) на примере заключенных ИТУ 4/12-38». Игорек консультировал – врал как сивый мерин про чужое погонялово и, время от времени переводя разговор на себя, давил на жалость. Давил, давил и додавил – влюбилась Юлечка.

«Любовь как костер – палку не кинешь, не разгорится» – эту простую мужскую истину Игорек знал с детства, и у него имелась возможность подбросить дровишек в костер Юлечкиных чувств – когда она читала ему вслух текст своего реферата в приемной Хозяина, а самого Хозяина срочно куда-то вызвали. Игорек не сделал этого, потому что знал и другую мужскую истину: из хера сала не натопишь – костер вспыхнет и прогорит, а ему нужен был огонек пусть маленький, но постоянный, – сидеть еще долго. Подкладывая по щепочке с подветренной стороны, втирал секретарше про оставшуюся на воле девушку, тоже красивую, но глупую и алчную. Имя подходящее на ходу придумалось – Вероника. Веронике нужна была не Игорькова любовь, а бабки его отчима – нового русского. Тот – мужик неплохой, но слабохарактерный – деньгу зашибать умеет, а в отношениях с женщинами – тряпка тряпкой. С будущей Игорьковой матерью он учился в одном классе и тогда же безнадежно в нее влюбился. Но мама отдала себя другому – курсанту летного училища, который и стал Игорьковым отцом. Отец разбился во время планового ночного полета – засланные в часть чеченцы подлили в топливо воды. Отец мог катапультироваться, но внизу лежал спящий город. Мать вышла за бывшего одноклассника не из корысти, из-за сына, но лучше бы она этого не делала! А чуть позже появилась Вероника, она танцевала в стрипбаре у шеста и отдавала свою любовь за деньги. Игорек увидел ее на улице и влюбился с первого взгляда. Он еще не знал, чем она занимается, но если бы и знал, это ничего бы не изменило. Чтобы любовь не отдавать другим, Вероника требовала денег у Игорька. Отчим жадным не был, но брать их у него Игорьку не позволяла гордость. Он решил добыть деньги сам и пошел на дело… (Еще по своим прелестным письмам заочницам Игорек заметил – чем больше бабам гонишь, тем больше они верят, и, видя перед собой широко раскрытые, полные слез Юлечкины глаза, гнал азартно и легко.) Завистливые конкуренты несколько раз покушались на отчима, но, не сумев до него добраться, отыгрались на жене – один отморозок плеснул в лицо Игорьковой матери соляной кислоты. Это случилось уже тогда, когда Игорек был под следствием. Теперь его красавица-мамочка выглядит, как будто по ее лицу проехал гусеницами танк, а отсутствующие глаза она скрывает большими черными очками, как певица Диана Гурцкая. Вероника же этим воспользовалась: устроившись к отчиму домработницей, залезла к нему в постель и теперь фактически им руководит. Нередко случается, что несчастная Игорькова мамочка входит в спальню мужа, а они лежат там голые. Мама не видит, но все чувствует и ужасно страдает. Но, может быть, не меньше страдает Игорек, ведь он по-прежнему любит Веронику.

– Но как же ты можешь ее любить?! – восклицала Юлечка, сжимая потные ладошки в кулачки.

Игорек молчал, вздыхал и неохотно отвечал:

– Любовь не картошка, не бросишь в окошко.

– Да, да, да! – соглашалась Юлечка, глотая слезы, и отворачивалась, чтобы скрыть свои чувства – ведь и она теперь любила того, кого любить не должна.

…Информацию о дружеском чаепитии и эсхатологических изысканиях в кабинете Хозяина принес на хвосте шнырь Сорока. Электрик по профессии, Сорока частенько бывал в Белом доме, ремонтируя старую проводку, попутно выполняя роль курьера между секретаршей и старостой. Не бесплатно, но конфиденциально. «Сидят, пьют чай с сушками, говорят про конец света». Игорек замерз до кишок, его колотило изнутри и покачивало. Всю общину колотило изнутри и покачивало.

Уже не пели.

Пробегающие мимо зэки не останавливались, чтобы поглазеть на замерзающих православных – скользили на ходу равнодушным взглядом и торопливо скрывались в подъезде жилого корпуса, прячась в тепло.

«Они от мира сего, а вы должны быть не от мира сего», – не раз говорил о. Мартирий.

От мира, не от мира – мерзнут все одинаково!

Хорошо вам в тепле, с чайком о конце света рассуждать…

И с кем?!

С Хозяином, который хуже Иуды, хуже Пилата, хуже книжников и фарисеев, вместе взятых, веру православную ненавидит! Что он может знать про конец света, что может понимать? В общине данный вопрос неоднократно обсуждался, особенно, когда читали вслух поразившую всех книгу «Россия накануне второго пришествия». Все были согласны – будет, причем скоро, а возможно, и очень скоро. Игорек в обсуждении не участвовал, а когда община вежливо поинтересовалась мнением старосты, сказал первое, что в голову пришло.

– У каждого свой конец света.