Свечка. Том 1

Причем это может войти в нашу жизнь только сверху. Все настоящие реформы в России всегда спускались сверху и постепенно прививались внизу, как, например, Екатерина заставила русский народ картошку сажать, чем спасла его от голода. Трудно, да, трудно, но кто сказал, что должно быть легко? Петру Первому было труднее боярам бороды брить, они к ним привыкли, можно сказать, приросли, и ничего – сбрили, как миленькие сбрили, и мы, потомки, с удовольствием теперь бреемся. А здесь никаких особенных усилий предпринимать не надо, надо просто нашему первому законно избранному Президенту прийти в Думу и обратиться к депутатам со словами: «Милостивые государи и милостивые государыни!». И всё! Ничего больше не надо! И пусть коммунисты шумят! Пошумят, пошумят и успокоятся. И еще, конечно, гимн, гимн нашей страны… Тот, который был, советский, никуда не годился, особенно слова, и это очень хорошо, что историческая справедливость восторжествовала, что глинковский гимн вернулся. Но ведь слов-то нет, да и музыка, сказать по правде, не очень… А что если: «Я люблю тебя жизнь»? Согласен – песня, но какая! А какая актуальная! Ведь самое страшное, что с нами за годы советской власти случилось, – мы жизнь, жизнь, как таковую, разлюбили… А эта песня, став гимном, поможет эту любовь вернуть. Я, можно сказать, с этой песней засыпаю и просыпаюсь, она давно мой личный гимн, и если бы не она, не знаю, что было бы… Там можно немножко сократить и некоторые слова заменить, и вот вам готовый гимн! Гимн новой счастливой России… И третье, это улыбка, это, конечно, улыбка, я в этом уверен – улыбка! Гера много ездит, говорит, все улыбаются, во всем мире улыбаются, и только наши… «Если видишь: идет, стреляет крысиными глазками, значит, наш»… Но мы не виноваты, это жизнь виновата, которую мы разлюбили, а как ее можно было любить? Если бы я был Президентом, то выступил бы по телевидению со специальным обращением к народу, состоящим всего из двух слов: «РУССКИЕ, УЛЫБАЙТЕСЬ!». (Не в смысле русские как национальность – никакого национализма, – а как народ, нация. И даже орден учредил бы – орден Улыбки – высшая награда страны, и вручал бы его героям за подвиги. Ведь самая большая человеческая радость – радость жизни выражается улыбкой… Глупость? Может быть, согласен, но я так думаю…) Я так думаю, милостивые государи и милостивые государыни…

Второй (продолжение-3)

…А коммунисты пошумят, пошумят и успокоятся. Вот именно – успокоятся. И ты тоже успокойся! – Почему? – Потому! Потому что потому, как Алиска говорит, оканчивается на у, понятно? Ты сволочь и гад, понятно? И не только сволочь и гад, но еще скотина и свинья в придачу! Теоретизируешь тут, исправлением общественных нравов занимаешься, а диктофончика-то включенного здесь нет уже, его Сокрушилин выключил и в карман себе положил. Звони! Звони немедленно! – Звоню! – Только быстро и аккуратно, Сокрушилин имеет обыкновение появляться внезапно. Быстро и аккуратно! – А что, если в телефоне «жучок»? – Какой жучок? – Подслушивающая аппаратура. – Ага, подслушивающая и еще подсматривающая, ха-ха! Да кому ты нужен! Быстро и аккуратно… Первому – Гере, ему нужней всех. Если его телефоны не будут отвечать, значит, он уже в Америке. И тогда не надо будет больше валять дурака и тянуть резину. Сокрушилин вернется, и я ему все объясню. Извинюсь. Он человек широкий, он поймет. Я думаю, он просто рассмеется. А я попрошу его еще раз спеть тот замечательный романс, я думаю, он не откажет, я почему-то в этом уверен. Но какой же у Геры мобильный? 949 или 994? А дальше вообще никогда не вспомню. Значит, надо звонить домой. Правда, дома он редко бывает, а вдруг… Вдруг… Удача!

– Гера!

– 200-…-…

– Гера, это я!

– 200-…-…

Что за черт, откуда он знает этот номер? А, понял… Это он оставил автоответчик, называющий номер телефона, с которого звонят. Я про такие слыхал, но еще не слышал.

– 200-…-…

Ну и мерзкий же голосок у этого автоответчика: синтетический, вибрирующая стальная пластина, робот Арс из какого-то старого фантастического фильма.

– 200-…-…

Спасибо, я запомнил, долго теперь не забуду. Фу-у… Ну всё – Гера в Америке. Конечно, если бы я позвонил по мобильному, это была бы стопроцентная гарантия, а так – процентов шестьдесят или семьдесят… Даже восемьдесят. Потому что Гера не дурак, у него уже была подобная ситуация, он уже сматывался однажды в Харьков, к тетушке. Рэкетиры тогда его сильно достали. Кстати, как правильно: рэкетёры или рэкетиры? – Что ты гадаешь, когда есть хорошее и точное русское слово – вымогатели! Оно выражает суть явления, и в нем же отношение к явлению. Хорошее и точное… А все говорят: рэкетёры (или рэкетиры? Как же все-таки правильно?[19]). А почему, для чего? Чтобы облагородить преступников! – Да звони же ты, дальше звони!

– Алло, Даша?

– Алло, кто это?

Как хорошо, что я не назвал ее Женькой! А ведь я набирал, как я думал, свой дом, Женьку, а сказал: «Алло, Даша». И набрал Дашу! (Значит, я все-таки ее люблю!)

– Даша, это я!

– Алло, кто?

– Это я, Женя, твой Женя.

– Женя?