Сведенные судьбой

— Да что с тобой? — резко спросила она. — Если ты нарочно пытаешься понравиться мне с помощью самых неприятных, смущающих, разочаровывающих поступков, когда я постоянно нахожусь в нестабильном эмоциональном состоянии, тогда нам надо обязательно станцевать вальс. — Чуть ли не дымясь от злости, она посмотрела на Фебу и воздела руки вверх, словно говоря: «что поделаешь с этим невозможным человеком!»

Та с сочувствием посмотрела на гостью и сказала:

— У нас такие прекрасные родители. Даже не представляю, как из него смогло вырасти вот это.

— Я хочу научить тебя вальсу, который танцевали мои отец и мать, — сказал Габриель. — Он более плавный и грациозный, нежели современный, модный вариант. Тогда было меньше поворотов и больше скользящих шагов, без подпрыгиваний.

— Мне не важно, сколько там было поворотов. Я не смогу сделать даже одного.

Габриель был неумолим. Ей стало совершенно ясно, что он не выпустить ее из гостиной, пока она не уступит.

«99. Мужчины похожи на шоколадные конфеты. Те, у кого самые яркие обертки, наделены гадкими начинками».

— Я не собираюсь на тебя давить, но…

— Но уже это делаешь! — Пандора почувствовала, что ее трясет от гнева, и процедила сквозь стиснутые зубы: — Чего ты хочешь?

Пульс грохотал в ушах, ей почти не было слышно, как он тихо ответил:

— Я хочу, чтобы ты мне доверилась.

К ее ужасу, слезы, которых не было раньше, сейчас грозили хлынуть ручьем. Она несколько раз сглотнула, заставляя их отступить, и замерла, когда почувствовала его ласковую руку на своей талии.

— Почему ты не слышишь меня? — с горечью произнесла Пандора. — Я уже объяснила, что это невозможно, но, очевидно, мне придется это доказать. Ладно. Меня не пугает обрядовое унижение. Я ведь не погибла за три месяца лондонского сезона. Чтобы развлечь тебя, стану оступаться и спотыкаться во время вальса, если это поможет избавиться от тебя.

Она перевела взгляд на Фебу:

— Должна и вам сообщить: мой отец ударил меня по ушам, когда я была маленькой. Сейчас одно ухо у меня практически не слышит, и я теряю равновесие.

К ее облегчению, Феба не стала смотреть на нее с жалостью, а лишь озабоченно сказала:

— Это ужасно!

— Мне просто хотелось, чтобы вы знали, почему обычно мой танец напоминает телодвижения чокнутого осьминога.

Подбадривая бедняжку, Феба коротко улыбнулась ей:

— Вы мне нравитесь, Пандора. Вне зависимости ваших успехов в танцах.

Стыд стал отступать, и Пандора сделала глубокий вдох:

— Спасибо вам.

Потом она нехотя повернулась к Габриелю, по виду которого было понятно: он ничуть ни о чем не жалеет. В уголках его губ таилась одобрительная улыбка, когда он подошел к Пандоре.

— Не улыбайся мне, — одернула его она. — Я на тебя зла.

— Я вижу, — вежливо сказал он. — Мне очень жаль.

— Ты будешь жалеть еще больше, когда меня вырвет на твою сорочку.

— Рискнуть стоит. — Габриель положил правую руку ей на левую лопатку, кончики длинных пальцев коснулись спины партнерши.

Неохотно Пандора встала в позу для вальса, которой ее научили, положив ему левую руку на предплечье.

— Нет, руку положи мне на плечо, — предложил он. Когда Пандора заколебалась, добавил: — Так моя поддержка будет вернее.

Она позволила ему стать к ней совсем близко. Ее правую руку он зажал в своей левой. Когда они оказались лицом к лицу, Пандора не могла не вспомнить, как темнота окружала их, и его руки обнимали ее, и его шепот: «Я не причиню тебе никакого вреда, моя сладкая девочка». Как мог тот человек превратиться в столь бессердечного изверга?

— Мы можем держаться немного дальше друг от друга? — спросила она с несчастным видом, уставившись ему в грудь.

— Не для этой манеры вальсировать. Теперь на счет «раз» я начинаю поворот, делаю шаг вперед, и твоя нога оказывается между моими.

— Но я подставлю тебе подножку.

— Нет, если будешь следить, как я тебя веду. — Он кивнул Фебе, чтобы та начинала, и повел Пандору по первому кругу. — Вместо ровного счета на раз-два-три, третий шаг будет долгим скольжением, вот так.

Пандора неловко попыталась двигаться за ним, но спотыкалась, наступала ему на ноги, рассерженно фыркала.

— Теперь я тебя изувечу.

— Давай попробуем еще раз.

Габриель вальсировал с ней, и это был совершенно другой танец, непохожий на обычный, когда описывают нескончаемые круги. На первый счет они лишь совершили поворот на три четверти, за ним последовала перемена на следующий счет, а потом поворот на три четверти в другом направлении. Этот стиль требовал гладкого скольжения и, без сомнения, был исключительно грациозным, если все выполнять правильно. Но как только они вошли во вращение, Пандора потеряла чувство верха и низа, комната закружилась, и в панике она вцепилась в него.

Габриель остановился и удержал партнершу.

— Ты понял? — задохнувшись, спросила Пандора. — Все плывет, и я начинаю падать.

— Ты не падаешь. Тебе это кажется. — Он крепче прижал к себе ее руку, лежавшую у него на плече. — Чувствуешь, как тут все прочно? Ощущаешь мою ладонь на своей спине и как я обнимаю тебя? Забудь о своем чувстве равновесия, пользуйся моим. Я как скала. И не дам тебе упасть.