Сведи меня в могилу

Сражение двух королевств захватило гостью скромного торжества. При победе вскидывала руки, в случае неудачи капризно постукивала кулачками по коленкам. Запивала и своё, и чужое поражение. Богат тащился от шоу. Вини в последнее время в принципе сама не своя. Груз прожитых лет и ужас дней грядущих раздразнили прирученную тревогу, как цепного пса. Кузнец своего несчастья тщетно вымывал дёготь мёдом. «Притворяйся, пока не станет правдой» – одна из сотен подсказок её инструкции к жизни. И да, эффект плацебо умалил частоту приступов паники. Вот Вини на посошок и пробует забытое. Молва называет вино растворителем тревог.

Богат о бое супруги с тенью не знал, но догадывался. При этом не чурался наслаждаться происходящим. Жесты её обрели плавность и широту, черты лица смягчились. Глазки мерцали от азарта, хмеля и огненных бликов. Температура в комнате неумолимо ползла вверх. Если глядеть с удобного ракурса, между двумя полыхало пламя.

– Я не проиграю!

– Ага, жди.

Минута ожесточённой борьбы, и королева Вини – последний оплот её игрушечной страны, полегла под копытами кентавра.

– Ай-й-й-й! – раздосадовано взвизгнула побеждённая. Присосалась к бокалу. – Ты мухлюешь.

Он глянул на неё с прищуром.

– Твоя же игра. Подкрутил, наверное, там шурупчики.

– Подозреваешь? Меня? – в его речах сквозил сарказм. – А я-то думал, трезвенники напиваются с теми, кому доверяют на сто процентов.

– Кому? Кому я должна доверять? Господину Громыка? – Она растягивала слоги. – Я, считай, до вчера не знала такого. Громыка. Кто это вообще?

Пленяясь её раскрепощением, тот вторил, не переставая плутовски улыбаться:

– Муж твой… Одногруппник.

– Не-е-е-ет. – Механическая рука с оттопыренным указательным пальцем наворачивала виражи. Девушка рассеянно искали что-то на потолке. – Не было однокашника с такой фамилией. Опять-то я тебя поймала, врунишка.

– Забыла меня? Ты ведь так игралась с моим именем.

– Да. Имя звучное. А как профессор называл, официально, так вообще песня. Богат – понятно. Смысл, поди, вложили от рождения. И Чекан, от слова «чеканить». Монеты. Родители обрекали тебя. Обязывали, – Вини подняла на него мутные глаза. – Между супругами не должно быть тайн. Это ты говорил? Ну, так поделись наконец с жёнушкой. Чего поменял-то фамилию?

Выдержав паузу, сложив руки на груди, муж спокойно ответил:

– Мы рассорились. Не хочу, чтобы меня что-то связывало с этой семьёй.

Девушка приготовилась гнуть свою линию, но та напряжённая невозмутимость, которую излучал собеседник, пресекала – разговор окончен. И вроде должна принять поражение, но иллюзия непочатой мудрости, навеянная Шато да Баскугра шестидесятилетней выдержки, подчинила некогда холодный трезвый ум. Захмелевшая закивала, смешинка скользнула по румяному лицу. Невидимая струнка, соединяющая шею и крестец, оборвалась.

– Уважаю чужие секреты. – Плотина в сознании пошла трещинами. Пролилось лишнее. – Я терпеливая. Это мой талант.

Вини закопала саму себя. Сжала зубы, теребя стеклянную ножку бокала. Из короткого поединка, где тихой сапой ковырнула чужую душу, вышла проигравшей. Требовалось только сопернику перейти в активное наступление – разгромит. Манипулятор заранее сделал глоточек за свою победу.

– Это тебе так мама говорила?

– Не получится, Богат. Я давно обдумала и понимаю, что она выстроила мне эту модель поведения, чтобы сделать меня сильной.

Отлично! Она чувствует контроль над ситуацией. Баночка с химикатом каталась в кармане брюк и своей ненадобностью придавала уверенности.

– Ну да, ты крепкий орешек, – Он с интересом наблюдал за каруселью алых переливов в винном водовороте. Бросил на Вини опасный цепкий взгляд, сокрушил. – Даже не ведёшься на мои уловки. На личные расходы ни рубля не выцыганил. Лиса, снимаю шляпу… Так что тебя в итоге сломало?

Вини застыла статуей.

– Отличная репутация. И со мной ты связалась лишь для её поддержания. В чём причина твоего решения? – Он давил, давил безжалостно. Тени змеями ползали по его непримиримому лицу. Хоть внешне Вини этого никак не выдала, ей показалось, словно с ней говорит сам дьявол. Репетиция перед адом. Тот как почувствовал. Съехидничал. – Ты ведь сильная. Терпеливая. И мне действительно интересно, что случилось.

Девичьи пальцы покраснели от силы сжатия фужера. Он был её опорой, без которой она, пьяная, упадёт. Богат шумно выдохнул, и с выдохом этим словно улетучилась вся его желчь, уступив место эмпатии. Подсел чуть ближе, вытянул руку по спине софы. Нагнувшись чуть вперёд, очень тихо заговорил:

– Если из-за ситуации с Маридой, то ты не виновата. Я же читал переписку. Просто стечение обстоятельств. И знаешь, коли боишься за её жизнь и хочешь знать моё мнение – она, скорее всего, давно тусуется с каким-нибудь мулатом на тропическом острове и в ус не дует. Не могут одну девочку держать в таких местах сорок лет. В этом бизнесе всё по-другому работает.

Та не шелохнулась. Богат будто со стеной разговаривал. Однако от её напряжения сам воздух стал вязким.