Свекровь по вызову

Повалявшись немного на пляже, Нора вбежала в воду, разбрасывая вокруг сверкающие фонтаны брызг, нырнула и поплыла быстрыми точными гребками.

Я последовала ее примеру, но тут же выскочила из воды как ошпаренная. Буквально как ошпаренная – такая холодная была эта лазурная вода. Кажется, я даже завизжала – во всяком случае, две чайки испуганно сорвались со скалы.

Нора проплыла метров сто, неторопливо вышла на берег, растерлась жестким полотенцем и повернулась ко мне:

– Ветер с берега, поэтому вода такая холодная. Да и вообще, еще не сезон.

– А ты как же?

– А я привыкла.

Потом мы сидели на берегу и следили за огромной чайкой, которая что-то ловила в прозрачной прибрежной воде. Когда она наконец вытащила свою находку на берег, это оказалась большая морская звезда. Чайка пару раз неловко ткнула ее клювом, но тут какой-то звук спугнул ее, она взлетела, широко раскинув белоснежные крылья, и скрылась за левым мысом.

Нора встала, подняла брошенную чайкой звезду, внимательно осмотрела ее и потом широким мастерским броском закинула обратно в воду.

– Жить будет! – удовлетворенно проговорила она.

Потом мы с ней часто приходили на этот безлюдный пляж, и вскоре я привыкла к ледяной воде. А еще мы постепенно обошли весь мыс – от Тур Фондю на южной оконечности до соленых болот возле северного основания мыса, ближе к городу Иеру. На карте эти болота были отмечены длинноногой розовой птичкой, из чего я сделала вывод, что в них гнездятся фламинго. Так и оказалось.

Мы с Норой шли по песчаной косе, с одной стороны которой ровно и глубоко дышало море, а с другой лежало неподвижное тусклое зеркало болотистой лагуны. Коса была отделена от лагуны низким плетеным заборчиком, чтобы любопытные прохожие не мешали спокойному существованию птиц. И никто из дисциплинированных европейцев не покушался на птичий покой, хотя перепрыгнуть заборчик или просто перешагнуть его ничего не стоило.

Мимо нас в сторону Иера проезжали редкие велосипедисты – по одному и парами, пробегали поджарые бегуны с прикрепленными к плечу маленькими компьютерами, контролирующими пульс и дыхание и отмечающими пробег.

Нора шагнула в сторону и легко вскочила на большой камень возле самого плетня. Приложив руку козырьком к глазам, вгляделась в лагуну и сделала мне знак. Я поднялась на камень рядом с ней и посмотрела в ту же сторону.

Сначала я ничего не разглядела из-за слепящих отблесков солнца на воде, но когда глаза привыкли или освещение немного сменилось, я увидела десяток изящных голенастых птиц, расположившихся на отмели. Они прохаживались по воде, замирали, наклонялись, опуская в воду изогнутые клювы, совершали сложные пируэты, как будто танцевали медленный старинный танец.

Единственное разочарование ждало меня: фламинго оказались не розовыми, а белыми.

Но вдруг одна из птиц широко раскинула крылья, и я глубоко вздохнула от восхищения: изнанка крыльев была нежно-розовой, с отчетливой черной каймой.

Переговаривались фламинго резкими, неприятными голосами, напоминающими кошачье мяуканье.

К середине дня дайверы возвращались, и Нора покидала меня, присоединяясь к мужу.

По вечерам вся их шумная компания оседала в ресторанчике «Стелла де Маре», в двух шагах от нашего отеля. Они сдвигали столы, шумно обсуждали очередное погружение, громко смеялись, пили, пели песни. Немногочисленные французы удивленно косились на них, неодобрительно перешептывались.

Нора сидела рядом с мужем, зорко следя за ним. Там же, в этой компании, бывал каждый вечер и Сурен Степанович. Это был плотный, немного сутулый мужчина средних лет с густыми сросшимися бровями на решительном смуглом лице. В отличие от Нориного мужа он держался подчеркнуто скромно, но с достоинством, говорил мало и негромко, но его при этом внимательно слушали, иногда шутил, причем, судя по взрывам смеха, шутил удачно. Впрочем, именно Норин муж, кажется, сошелся с ним ближе других. Точнее, у меня сложилось впечатление, что эти двое были знакомы прежде, да и Нора здоровалась с Суреном, как с человеком давно знакомым.

Я в этот ресторанчик если и заходила, то пораньше – когда там было почти пусто. Шумное застолье меня не привлекало, да и общих интересов с дайверами не находилось. Хотя, конечно, живя рядом в небольшом отеле, я с ними волей-неволей сталкивалась и благодаря Норе большинство знала по именам.

И вот именно увидев в аэропорту этого немногословного и спокойного Сурена, Вадим почему-то ужасно перепугался. Перепугался и всерьез занервничал.

Я очнулась от воспоминаний, потому что официантка принесла мне свинину с ананасами под кислым соусом, а соседу – утку по-пекински. И очень извинялась за задержку.

– Не стоит так расстраиваться, я никуда не спешу, – машинально ответила я.