Свердловск улыбается

Вскоре в газете появилась полемическая статья «Ответ снобам», где, отталкиваясь от репетиции пьесы «Повестка дня», Прыголетов выступал поборником теснейшей связи искусства с жизнью. Он с запальчивостью отвечал неким снобам, что пресловутый лозунг искусства для искусства давно и решительно нами осужден. Он смеялся над устаревшими взглядами отдельных троглодитов и обнаруживал живую связь между спектаклями «Лебединое озеро» и «Повестка дня».

Статья убеждала. Она вызвала широкий отклик и да редакционной летучке была отмечена как лучшая.

Только главный режиссер театра, позвонив на следующий день Прыголетову и выразив благодарность за интересную статью и доброе отношение к театру, спросил:

— Но почему вы пишете о репетиции «Повестки дня»? Ведь автор еще даже не передал нам текста.

— Как? — похолодел корреспондент. — Я был в театре в минувший вторник.

— Во вторник? — переспросил главный режиссер. — Во вторник у нас заседала комиссия по трудовым спорам при месткоме.

Зильберенко, этот книголюб

Слава Зильберенко — страстный любитель книг. Он без них просто жить не может. Все его разговоры — о книгах, и дома у него книжные шкафы, полки и стеллажи — главная мебель.

В охоте за книжной новинкой Слава неутомим. Именно он впервые в покупательской практике нашего города применил раскладушку во время ночного бдения у магазина «Подписные издания», когда распространился слух о полном собрании сочинений Сименона. Очередь он занял в одиннадцать часов вечера накануне, вернее даже не занял ее, а образовал, ибо он был первым, а занимали уже за ним все остальные, такие же энтузиасты. Так они прокукарекали всю ночь (Зильберенко — на раскладушке), и это уже второй вопрос, что слух оказался ложным и никакого полного Сименона нет и быть не может, но, как видите, самопожертвование ради книги было проявлено полностью.

Недавно он налетел на меня, как вихрь:

— Ты достал «Болото на рассвете»?

— Нет, — признался я, чувствуя, что уличен в чем-то постыдном.

— Нет?! — закричал Слава, привлекая внимание прохожих. — Вся страна бегает в поисках «Болота на рассвете» великого Жана-Клода-Фелиса-Марии Шевалье, а он спит, пуская слюнку!

Очень мне стало не по себе. Ослу стало стыдно! Вся страна с упоением читает выдающийся роман, наслаждается и плачет, переживая перипетии жизни немножко нетрезвых, но бесконечно благородных героев, а я…

Бросился я на поиски книги этого самого Фелиса-Марии.

Сразу мне не очень повезло. Все или сами читают, или кому-то отдали почитать. Двух членов общества поклонников печатного слова я просто уличил в служении стяжательскому девизу: «Кто книги почитать дает, тот безнадежный идиот!» А? Каковы интеллектуалы?

Наконец занял очередь у одного знакомого, дождался и вот она, книга, у меня! С трепетом в поджилках открыл, вчитался, погрузился в другой мир.

Завлекательно пишут канальи!

Под большим впечатлением ходил несколько дней и встретил наконец Славу Зильберенко. Как обычно, он несся куда-то, художественная душа, прижав уши, в рассуждении выменять или купить чего-нибудь новенького.

— Слава! — закричал я. — Я прочел! Это да! Это вещь! И ведь не без социальных корней. Это да! В той сцене, когда он, Марсель, тащит Жозефину по бульвару Капуцинов, приняв, как водится, кальвадос…

— Какой кальвадос? — спросил Слава.

— Жозефина, которая любила тюльпаны, — попытался я напомнить Славе содержание.

— Старик, я — пас. Не знаю, о чем ты говоришь.

— Но Марсель, главный герой, когда он выпрыгнул из окна, чтобы пойти и немедленно уничтожить несправедливость или умереть, он пробудил во мне самые высокие чувства. «Так ли ты живешь, друг?» — воскликнул я.

— Не знаю, — сказал Слава, — о чем ты говоришь.

— Я говорю о «Болоте на рассвете» Клода-Марии Шевалье.

— А-а-а! — сказал Слава. — Так бы и излагал. А то компостируешь мозги. Как же! Это такая в коричневом переплете с маленькой веточкой на корешке? Отлично помню!

— К-гм! — искусственно откашлялся я, краснея. Ах, ужас! Я грубо нарушил правила игры современных книголюбов, в кирзовых сапогах ворвался в изысканный салон, заговорил о содержании! Как неловко! — Извини, я страшно спешу, старик! — воскликнул я и побежал по улице, стараясь поскорее раствориться среди прохожих.

— Шевалье — древность, дружище, вчерашний суп! — закричал мне вслед Слава. — Знаешь, что надо сегодня? Бобби Зенхауэр «Тюлень из страны Ниоткуда». Настоящая вещь! Даже я достать не могу: вот это произведение!

А я бежал от него, а потом шел по улице, и мне долго было приятно просто идти и видеть, что рядом со мной и навстречу мне идут, улыбаясь, разговаривая о делах дня или даже толкая меня, какие-то другие люди, не похожие на Славу Зильберенко, этого книголюба.

Вот, гвоздиков купил

Виктора Ивановича я встретил на городском рынке возле лавки хозтоваров. Едва увидев меня, он показал мне бумажный сверток и сказал, странно подчеркивая:

— Вот, гвоздиков купил…