Сверхъестественное в первобытном мышлении

Некоторые наблюдатели думали, что форма, придававшаяся рыболовным сетям, преследовала ту же цель, что и описанные выше церемонии. «В высшей степени вероятно, что фигурки, вырезанные на корме большей части челноков в Торресовом проливе, имели магическое значение… фигурки изображали голову птицы фрегата, иногда морского орла или хвост морского зимородка… Все эти птицы питаются рыбами. Точно так же и эскизное изображение головы на конце гарпунов, служащих для охоты на индийского моржа, несомненно, имело магическое значение». В британской Колумбии «почти все палицы, которые я видел, — говорит Боас, — изображают либо морского льва, либо кита, т. е. двух морских животных, внушающих индейцам больше всего страха и убивающих тех животных, которых люди бьют своими палицами. Индейцы намеревались таким путем придать своему оружию форму, соответствующую его назначению, и с ее помощью обеспечить, быть может, этому орудию большую действенность».

У чироки «рыболов должен сначала жевать небольшой кусочек дионеи-мухоловки и затем выплюнуть его на приманку и на крючок. Потом, стоя лицом по течению, он произносит заклинание и насаживает приманку на крючок… Этот прием должен придать крючку способность привлечь и удержать рыбу точно так же, как названное растение ловит и удерживает в своей чашечке насекомых… Заклинание обращено непосредственно к рыбам, которые живут, по представлению туземцев, колониями».

Во время рыбной ловли должны совершаться магические операции, точно соответствующие тем, которые совершаются сиуксами, когда они замечают приближение дичи. У багандов, например, «когда сеть спущена в воду, предводитель рыболовов берет несколько трав из тех, которые получены от жреца — мусаки и хранятся в специальном сосуде; он курит их в глиняной трубке, направляя дым к воде: это делается для того, чтобы рыба направилась в сеть… Сосуд, в котором хранится трава, имеет свое особое место. Он считается живым, и туземцы думают, что он оскорбился бы, если бы его поставили не на его почетное место, и выместил свою обиду тем, что дал бы рыбам ускользнуть из сети. Туземцы также приносят жертвы рыбой челнокам, которые служат для ловли». В Новой Зеландии «религиозные церемонии, относившиеся к рыбной ловле, были весьма своеобразны. За день до отправления в море туземцы раскладывали все свои крючки вокруг каких-нибудь испражнений и произносили каракиа (магическое заклинание), которое невозможно повторить. Затем вечером они произносили новые заклинания… Выйдя в море и как следует расположив и приготовив удочки, туземцы совершали следующую церемонию: специально намеченный человек начинал молиться, стоя с вытянутыми руками… Первые пойманные рыбы после произнесения над ними магической формулы бросались обратно в море, что должно было привлечь множество рыбы к крючкам».

Наконец, после рыбной ловли, как и после охоты, необходимыми считаются мистические операции, которые должны умилостивить духа животного (или его вида), умиротворить его гнев, вновь завоевать дружбу. «Сейчас же после поимки осетра, — говорит Боас, — рыболов принимается петь, эта песнь должна умиротворить рыбу, которая бьется, но затем покоряется и позволяет себя убить». «Мои изыскания, — говорит со своей стороны Гиллтаут, — привели меня к мысли, что у племен салиш, как и у других, эти обряды всегда умилостивительные. Они имеют целью умиротворить духов рыб (или растения, или плода и т. п.) для того, чтобы обеспечить обильные запасы пищи. Церемония не является благодарственным молебном: она призвана обеспечить изобилие желаемых существ или предметов, ибо если бы церемонии не были совершены с религиозным благоговением, то, по убеждению туземцев, следовало бы бояться, что духи предметов могут разгневаться и в них окажется недостаток».

3