Сверхъестественный дневник сумеречного Хогвартса 4. Последняя битва (СИ)

— Не знаю, — признался Гарри. — Но не беда, у меня есть чуть-чуть всевидящего прущего чая во фляге. Улун откроет истину.

— Поттер! — крикнул ему знакомый голос, когда они бежали через Большой зал, в котором на раскладушках лежали раненые с листами подорожника на лбу.

— Тетя Кэтрин! — воскликнул Гарри.

Кэтрин, смерив всех троих взглядом, глубоко вздохнула. Стерва отвела взгляд и чуть покраснела.

— Куда вы уже намылились, долдоны? Там битва в самом разгаре!

— Нам надо в Запретный лес! — крикнул Гарри. — Волан-де-Морт держит шестой крестраж при себе, это мне сказал здравый смысл и пары плутония, которыми на меня дышал Гриндевальд Анатольевич.

— Тогда идите через подкоп в подвале, — сказала Кэтрин. — Вас не должны видеть.

— Есть! — сказал Малфой. — Поттер, стерва, айда в подвал!

А на поле битвы была своя атмосфера. Армия добрых парней, порядком подуставшая, сдавала позиции.

У Дина упал беляш. Сэм сломал черпак. Деймон трижды получил по голове ломом. Стефан разбил себе губу. Долгопупс вообще мутузил всех, не деля на своих и чужих. „Кровавые Песняры“ начинали хрипнуть. „Самогонка Сатаны“ заканчивалась. Холмса давно унесли санитары.

Аро и Гриндевальд сцепились в кровавой схватке. Стащив с вампира парик, Гриндевальд, которому чай Улун давал силу, не успевал его прихлебывать, а потому заметно ослаб, но продолжал отчаянно сражаться.

— Скажи наркотикам: „Нет!“, — орал Аро.

— Никогда! — испугался Гриндевальд и с ноги дал вампиру в ухо.

Тот взвыл и, схватившись за выроненные кем-то в процессе боя вилы, испустил боевой клич.

Вилы неумолимо приближались к лицу старого ученого и тот, не в силах больше отбиваться, да и нечем было, начал было читать молитву.

На мгновение ему показалось, что его кто-то и услышал на Небесах. Невесть откуда появился яркий свет, запахло спиртом и сарделями, что напомнило Гриндевальду о лучших годах его жизни, проведенных на АЭС „Пушинка“. Так, кажется, пахло только от одного человека, только не хватало запаха старого одеколона „Красная Москва“.

Хотя, минуточку.

Запах „Красной Москвы“ был. Едва уловимый, но был.

„Совсем ты, старый, снюхался“ — подумал Гриндевальд, которого Аро, повалив на землю, готовился истыкать вилами.

— Не тронь Валюшу, гнида купоросная! — донесся до каждого на поле битвы до боли знакомый голос.

Деймон так и замер с топором над головой егеря, завидев этого гостя.

Он был одет в белые одежды, выстиранные „Лаской Магией Черного“, кажется, пижамные штаны, лабораторный халат и модные белые кроссовки, держал в руках посох из швабры с прикрепленными к ней елочными игрушками.

Он сидел верхом на единороге, том самом, которого по пьяни поймали в лесу Деймон и Аларик, в то время как все остальные гуляли на свадьбе Стефана и Елены.

Он был трезв, как свинья, но это не отразилось на его решительном выражении лица и храбро звучавшему голосу.

— Пахан, — прошептал Деймон, широко раскрыв рот.

====== Глава 41. Бессмысленный флэшбэк ======

Многие-многие-многие годы назад

Уникальная, а потому лучшая в мире АЭС «Пушинка», возвышающаяся на холме, еще и понятия не имела, что когда-нибудь станет школой магии, да собственно и о существовании магии и не подозревала эта тонкая душевная организация «заводика», выстроенного с помощью колдунства одним еще не бородатым, но уже подающим большие надежды мужчинки «в самом соку».

Альбус Дамблдор, молодой гений, который, сломав систему временного континуума, с помощью сверхсильной магии и литра паленой водяры, создал из сарая, ведра гвоздей, оголенных проводов и скотча пресловутую АЭС, дабы вершить великие дела. Вот, собственно и все, чем в своей жизни гордился будущий пахан.

Но, грея под сердцем гениальную мыслю сбежать от «тех, кто может прийти с проверкой», Дамблдор, в документах записав «Пушинку», как колбасный заводик, не спешил занимать кресло «атомного пахана», а выбрал должность тихую, мирную, несколько криминальную. Должность, которая позволяла оставаться в стороне от организационных моментов и пристально следить за работой АЭС. Должность, которая скроет его скромную персону от лишних вопросов.

Он выбрал путь буфетчика.

— Да шо ж ты делаешь?! — гаркнул Дамблдор, треснув половником одного из работяг в очереди. — Не тронь пирожки своими грязными лапищами! Ишь ты, изголодавшийся!

Работяга, обозлившись, как и многие другие, на склочного буфетчика, разъяренно плюнул в огромную кастрюлю с компотом и, с остервенением схватив тарелку с супом и пампушку, устремился к столу.

Дамблдор, протерев лоб салфеткой, продал три сосиски в тесте голодному сторожу, вытащил из подноса с ватрушками чей-то зубной протез и снова рявкнул матюк в адрес наглого мужика, лезшего без очереди.

— Да у вас бутерброды с плесенью! — крикнул мужик.

— А у вас рожа страшная! — прорычал Дамблдор. — Иди отсюда, гурман хуев!

И, окликнув повариху, потребовал выставить поднос с заварными пирожными, отвернулся от прилавка.

— Пирожок с вишней и компот, — произнес чей-то глухой голос из очереди.