Сверхмотивация

                      в том тамбуре, где мы с тобою зажимались,
                      запекся в воздухе помадный оттиск губ,
                      когда-то мы с тобой вступили здесь в катализ,
                      теперь здесь тишина образовала куб.

                      мы для того сошлись, чтоб после расставанья

                      друг в друге не узнать размытые черты,
                      но где нам было знать, что знаком препинанья
                      в дальнейшем станут нам две скобки пустоты.

                      похоже, нас с тобой, как воду, расплескало

                      в прошедшем времени, в реликтовых лесах,
                      но память все еще способна вполнакала
                      поддерживать во мне продолговатый страх.

                      и я теперь ловлю, как муху, сгусток стона,

                      прозрачную ладонь толкая, как снаряд,
                      я больше не хочу, чтоб вдоль окон вагона
                      скользил твой слепнущий, нас переживший взгляд.

                      ведь легче, умерев, бесцельно, но дословно

                      пересказать себя на языке травы,
                      и все ее слова бесшумно и объемно
                      соединятся в речь, затягивая швы.

                      но стоит отряхнуть остатки осязанья,

                      как станет эта речь понятной и немой,
                      доступная всему, ты разожмешь сознанье,
                      оно вспорхнет с руки и полетит домой.

                      потом, когда трава сюда вползет сквозь щели,

                      как в вазе, прорастет сквозь битый унитаз,
                      мне хочется, чтоб мы с тобою подсмотрели,
                      как все займет трава, но не застанет нас.

                      и скроются в траве останки эшелона,

                      и в шелесте травы появится надрыв,
                      и будет сон травы стелиться повагонно
                      и дерево расти, красивое как взрыв.

3

так думала трава посредством разрастанья,
и мысль ее была похожа на траву,
влюбленную в предмет и с первого касанья
держащую его в сознаньи на плаву.

и в глубине души трава была довольна,

что, в сущности, она является травой,
ведь все, что не трава, принадлежит невольно
периферии жизни мировой.

когда-то в глади луж вглядевшись в отраженья,

трава, стремясь понять, что есть она сама,
прошла стихийный путь разумного растенья
от фотосинтеза до глубины ума.

и если б на траве тогда остановиться,

чтоб эволюция закончилась травой,
то шла бы жизнь без риска прекратиться,
себя доверив тяге паровой.