Сверхнормальные. Истории, которые делают нас сильнее

Все читатели комиксов, как и те, кто их сроду не читал, знают историю Супермена. Он был отправлен на Землю ракетой за несколько минут до того, как взорвалась его родная планета, Криптон. Сирота и инопланетянин, Супермен — сверхчеловек со сверхспособностями, но и с одной слабостью, от которой ему никак не избавиться: минерал под названием криптонит, очевидно, осколок метеора с его родного Криптона, лишает его силы и может даже убить. «А что такое криптонит? — спрашивает Мэмет. — Криптонит — это единственное, что осталось у Супермена от его детства. Это останки разрушенного родного дома, и именно страх перед ними управляет жизнью героя»[653]. В связи с этим Мэмет делает следующий вывод: «У него нет никакой надежды, он может только постоянно прятаться и молиться о том, чтобы враги не узнали о его истинном “я”. И никакие добрые дела не способны защитить его»[654]. По словам Мэмета, Супермен обречен на «лесть без близости»[655].

Супермен движется быстрее летящей пули, но ему не удастся убежать от прошлого.

Следует сказать, в эссе «Криптонит» Мэмет описывает леденящий ужас одиночества, который живет не только в сердце Супермена, но и в сердцах многих сверхнормальных людей. Поскольку их успех в жизни во многом зависит от того, насколько далеко им удается отойти от своего нестерпимого детства — эмоционально или физически отделить себя от негативных обстоятельств, пережитых в детском возрасте, — сверхнормальные часто живут в страхе перед возможным столкновением с прошлым. Их криптонит может принимать форму телефонных звонков, напоминаний о травматических событиях, случайных встреч, семейных праздников и многих-многих других вариантов токсичных вторжений, способных их «убить». Конечно, большинству взрослых людей порой довольно трудно возвращаться домой; нас раздражает, когда с нами обращаются как с детьми, которыми мы когда-то были, или когда нам напоминают о временах нашей относительной беспомощности. Но у многих сверхнормальных прошлое в лучшем случае порождает скверные воспоминания, а в наихудшем — бывает поистине разрушительным.

Так что, подобно Супермену, некоторые сверхнормальные люди очень уязвимы в своем настоящем. Чувствуя себя чужими или сиротами, они могут проживать день за днем как аутсайдеры в мире, органичной частью которого им, по их мнению, никогда не стать. Они живут среди друзей, коллег и даже любимых, которые, возможно, на самом деле не знают их или никогда не смогут их понять. Они создают лучшую жизнь из всех для них возможных только для того, чтобы постоянно мучиться страхами, что ничто хорошее не продолжается долго и что их счастье непременно когда-нибудь прекратится. Каждое утро они задаются вопросом, не станет ли сегодня тем днем, когда осколок несчастливого прошлого вернется к ним и все разрушит.

* * *

На своем юридическом факультете Кэлвин, насколько ему было известно, был единственным, кто мог с успехом провести практически любой сложный юридический процесс, но не мог показать все континенты на глобусе. Дело в том, что до колледжа юноша не ходил в школу. На каком-то этапе жизни он приучился говорить окружающим, что учился на дому, но это было не совсем так, потому что, по его собственным словам, «это означало бы, что какое-то обучение все-таки было».

Отец Кэлвина старался контролировать всех и вся и был крайне подозрительным человеком, который считал, что поп-культура уничтожит его детей. Мужчина говорил, что видит это каждый день в колледже, где преподавал, и по этой надуманной причине ни Кэлвину, ни его сестрам не позволяли ходить в школу. Семья вела изолированное, почти деревенское существование в центральной Калифорнии, в доме с замками и колокольчиками на дверях, благодаря которым перемещение детей можно было контролировать без малейшего труда. Дома Кэлвин с сестрами сидели с матерью, для которой английский был третьим языком. Никто из детей не знал, что женщина думает о правилах, установленных ее мужем, потому что она вообще мало говорила и уж точно никогда не высказывала собственную точку зрения.

Кэлвин был одним из бесчисленных, точнее говоря, никем не подсчитываемых, взрослых, которые провели детство в неблагоприятных жизненных обстоятельствах, так как никто не знает, как эти обстоятельства назвать. Держать ребенка в изоляции, безусловно, одна из форм психологического насилия, а не отправлять в школу — пренебрежение; почему родитель создает подобные условия или что было не в порядке с отцом Кэлвина, никто точно не сказал бы. Как следствие, не существовало ни более-менее четких категорий, ни статистики, которые могли бы помочь юному Кэлвину постичь смысл жизни, которой он жил.

Мальчик прочитал достаточно книг, а может, просто достаточно увидел во время поездок в магазин, чтобы понять, что его семья не похожа на другие семьи. Он понял, что его жизнь, как он сам незамысловато выразился, была «ненормальной».