Сверхновая американская фантастика, 1995 № 03

Без предисловия, русал послал ей целую серию образов. Парочка русалов — мужского и женского пола — плавала вместе, охотилась, совокуплялась. Вскоре они разделились, она уплыла к коралловым рифам, он — в арктические моря. Женская особь плавала, охотилась, исследовала новые края. Прошло какое-то время — не так долго, показалось мисс Карстэрс.

Русалка встретила особу своего пола, прогнала ее, потом повстречалась с русалом и влюбленно сплелась с ним. Это слияние было более сложным, чем предыдущие совокупления; но вот все закончилось, и русал уплыл.

Потом у русала появился необычайный аппетит. Он стал искать себе компаньона, наткнулся на другую мужскую особь. Они плавали вместе, и второй русал охотился за двоих, когда первый был уже не в силах этого делать. Чем тяжелее становился первый русал, с тем большей жадностью он набрасывался на еду, набивая рыбой свой карман на животе, словно стремясь накопить еду про запас. «Как нелепо», — подумала мисс Карстэрс. И, вдруг, в один момент, малюсенькая головка с гребешком просунулась из мешка русала, и покрывавшие ее чешуйки вздыбились. Вода загонялась в крошечные жабры, маленькие ручки работали, вытаскивая все тельце из сумки. Поймав блуждающий взгляд малыша и гипнотизируя его своими радужными глазами, компаньон русала словно бы одобряющими словами помог ему окончательно выбраться из живой колыбели и нежно принял его на руки.

Три дня спустя мисс Карстэрс послала Джона со своей статьей в деревню на почту. И затем она приказала себе на время выкинуть мысли об этом труде из головы. Ведь лишние волнения, сказала она сама себе, ей не помогут — статья не попадет быстрее на стол редактору, и тот не отнесется к ней благосклоннее от этого. Не стоит даром терять времени — ведь Амфибий может еще столько рассказать ей. Груды записей росли.

В конце января «Предварительное изучение вида Homo Oceanus Telepathicans» вернули, сопроводив вежливым письмом благодарности. Как обычно, редактор «Американского натуралиста» хвалил изящный стиль мистера Карстэрса и ясность изложения, но сделал замечание, что данное эссе является скорее фантастической повестью, а не научным трактатом. Не лучше было бы предложить его литературному журналу?

Мисс Карстэрс разорвала письмо на мелкие клочки и спустилась в оранжерею. Войдя, она встретилась взглядом с русалом — тот сжался и сердито оскалился на нее. Мисс Карстэрс в ответ тоже злобно ухмыльнулась. У нее было такое чувство, что он виноват в ее унижении, обманув ее, подкинув ей неправильную информацию. У нее возникло желание препарировать его мозг и послать его заспиртованным в банке редактору «Американского натуралиста»; ей захотелось также донести до русала, что именно произошло по его вине. Но возможности передать ему весь смысл случившегося у нее не было, и поэтому она развернулась, выскочила из дому и направилась в болота, где гулял ветер. Там она топтала хлюпающую грязь, пока вконец не обессилела. Человеческое общество ее никогда не интересовало, думала она, а теперь и наука предала ее. Больше у нее не оставалось ничего.

Стоя по щиколотку в грязной луже, мисс Карстэрс обернулась на свой дом, видневшийся за болотами. Небо было покрыто перистыми облаками, солнце стояло низко, и солнечные блики плясали на воде повсюду вокруг нее, и на стеклах оранжереи. Русал сейчас, наверное, сидит на своем камне, как та маленькая русалочка в сказке, прочитанной ей когда-то отцом, и смотрит на недоступный ему океан. Ей представились ученые мужи, толпящиеся у бассейна. Они качают головами, пощипывают усы и дискутируют на предмет наличия или отсутствия у Амфибия бессмертной души. А может, это и к лучшему, что «Американский натуралист» не принял ее статью? Поделиться с другими своими знаниями о русалочьем народе — одно дело, но делить с кем-либо самого русала мисс Карстэрс не собиралась. Он стал ей необходим, ее компаньон и единственное утешение.

На следующее утро она снова пришла в оранжерею, и не выходила до вечера.

День за днем, она погружалась в глаза Амфибия, и он становился для нее живой батисферой: они замечали мелькание пестрой чешуи рыб-бабочек и барракуды в зеленых кораллах, напоминающих по форме оленьи рога; видели, как лениво помахивают гигантские крылья мант и колышутся бледные щупальца голодных анемон. Во власти воображения русала мисс Карстэрс воспринимала не только зрительные образы и звуки, но и ощущения, запахи, даже вкус его ностальгических воспоминаний. Ей уже стали знакомы отдельные мелодии слитной симфонии океана: она различала, как зубы рыбы-попугая со скрежетом обдирают моллюсков с кораллов, и тихое похрюкивание дельфинов.

Она теперь знала, какой запах и вкус имеют страх, любовь, кровь, гнев. Иногда, проведя день в одолженном русалом мире, она лежала в постели без сна и тосковала оттого, что воздух вокруг был недостаточно плотным, а тихая зимняя ночь казалась ей слишком пресной.