Сверхприключения сверхкосмонавта

- Это я понимаю, - сказал Колесников, который, как видно, уже привык к моим несколько странным выражениям мыслей. - Я спрашиваю: ну, как мои воспоминания? - переспросил он меня.

Я стал читать вслух:

- "Колесников, его воспоминания обо мне". - Чтобы он сам уловил, что к чему, сказал при этом: - Сейчас, сейчас, я тебя покормлю твоими мемуарами. - Перевернул страницу и начал читать дальше.

- Слушай, Иванов, - восхитился Колесников своей работой, - правда здорово?!

- Вот меня и смущает, что это слишком здорово для тебя. Не мог ты сам так написать. Тут есть какая-то антология какого-то таинственного случая, - усомнился я и добавил: - Нет, это, вообще-то, хорошо. Тут ты что-то ухватил во мне, особенно вот в этих словах: "Он великолепно сложен, силуэт благороден и завершен. Лаконичность, строгость, присмотритесь к гиганту- и вас станет "мучить" двоякое впечатление: то несет он тяжесть великую с громадным напряжением, то играючи - могучие мышцы "вспыхнули" в легком усилии. Вот эта смена состояний приносит ощущение борьбы - атлант сражается с тяжестью, невидимой для наших глаз..." Но... - Я посмотрел на Колесникова рентгеноскопически.

- Но... - покраснел Колесников, не выдерживая моего взгляда, но я это списал из одного журнала, - признался он.

- Это неважно, - не обиделся я на Колесникова за такое признание, - если это выражает какую-то во мне суть, тем более что ты признался. Но дальше?.. Что ты пишешь дальше?.. Ты начал, в общем-то правдоподобно, но дальше-то, Колесников, как ты дальше описываешь мой разговор с одноклассниками во дворе и в ЦПКиО. Я подчеркнул тут вот отдельные слова и выражения. Вот слушай, что я тут подчеркнул: "Пожалей свою теплоэлектроцентраль, короче ТЭЦ, одним словом, голову, - сказал Иванов Маслову..." Но когда это я говорил такие слова Маслову? Или: "Ты, Иванов, всех переплюньщик, - сказала Вера, глядя Иванову в лицо..." Ну когда и кто посмел бы мне сказать это, да ещё "глядя в лицо"? Или вот ты пишешь, что меня кто-то обозвал Хампьютером! Ну кто бы посмел меня назвать так в моем присутствии? Мне кажется, что это ты сам всё обо мне подобное думаешь, а приписываешь всё другим... Или ещё вот: "Беспокойная серость, - сказал Иванов". Не говорил я этого. "Тебе это вдомёк или нет?" Ну, что за выражение?! "Этот Иванов всё время что-то из себя соображает!.." Ну, тут хоть есть что-то... "всё время" и "соображает". Но я не помню, чтоб это кто-нибудь сказал... "Я сто первый раз вижу..." - "Сейчас увидишь в последний раз", - сказал Иванов". "Спрячься и сделай так, чтоб ты исчез и я тебя долго-долго не мог найти... - сказал Иванов". Не говорил я этого! И вообще, Колесников, должен я тебе сказать, если ты сейчас такое пишешь, такую, с позволенья сказать, телегу катишь на меня, то что же ты будешь писать об этом историческом эпизоде через сорок лет? Я-то уж мог сам о себе всё что угодно понаписать, но разве я себе могу позволить? - сказал я.

- А разве ты сам о себе что-нибудь пишешь? - насторожился Колесников.

- Пишу не пишу, дело не в этом. Дело в том, что ты, Колесников, не знаешь, что такое мемуары и как они пишутся. Или я ошибаюсь?

Колесников согласился со мной, что он не знает, что такое мемуары, и тем более не знает, как они пишутся.

- Мемуары, - пояснил я, - это литературные записки, являющиеся воспоминаниями автора, рассказами очевидцев - понимаешь, очевидцев! - о различных событиях личной и общественной жизни. Некоторые мемуары представляют собой ценный источник, позволяющий раскрыть обстоятельства, связанные с важнейшими историческими событиями. А какой же это ценный источник, если ты в своих мемуарах врёшь на каждом шагу! Возьми свою тетрадь и перепиши все, как было.

Не успел я сказать Колесникову, чтобы он вернулся к себе и переписал всю эту филькину грамоту, как в гостиной у нас раздался какой-то шум. Вернувшись к себе в комнату, я снова вложил свою роль старосты в заплечный пюпитр, встал на руки и только начал было репетировать, как в комнату вошёл отец с дядей Петей и с каким-то ещё неизвестным мужчиной.

- Привет, Юрий, - сказал дядя Петя, помахав мне рукой.

- Привет, дядя Петя, - сказал я и помахал ему ногой.

- Вот видите, - сказал гостям огорченный отец, - ходит всё время на руках.

- Ничего, - успокоил его дядя Петя, - я в его годы ходил на голове.

- Встань на ноги, когда разговариваешь со взрослыми, - сказал отец.

- Но ведь разговаривать лучше вниз головой, - отпарировал я.

- Ну, почему вниз головой? - стал сердиться отец.

- Ну, хотя бы потому, что к голове приливает больше крови, а кровь... - начал я с пылом, - а кровь - это...

- А кровь - это, - перебил меня незнакомый мужчина, - это жидкость, циркулирующая в кровеносной системе животных и человека и переносящая вещества в организме, является одним из видов ткани внутренней среды. - Мужчина остановился и спросил: - Хватит или продолжать?