Свет Азии

Когда он подходил под сень стройных стволов, покрытых сводом блестящей листвы, земля благоговейно приветствовала его, преклоняя пред ним свои травы и усыпая путь его внезапно распустившимися цветами. Деревья леса склоняли свои ветви, давая ему тень; водяные боги посылали ему с реки прохладный ветерок, наполненный благоуханием лотосов. Лесные звери, — пантеры, вепри, олени, — забыв свои раздоры, смотрели из чащ и пещер большими удивленными глазами па его кроткий лик. Из холодной расщелины камня выползла пятнистая ядовитая змея и потрясала головой в честь господа; пестрокрылые бабочки обмахивали его своими лазурными, зелеными и золотистыми крыльями; хищный коршун с криком выпустил свою добычу; полосатая векша перепрыгивала с дерева на дерево, стараясь лучше видеть его; ткач чирикал, раскачиваясь в своем воздушном гнезде; ящерица подбегала к нему, голуби собирались стаями, даже пресмыкающиеся знали, что готовится, и радовались. Голоса неба и земли соединялись в одну песню, которая для ушей, умеющих слушать, звучала так: «Господь и друг! Ты, любвеобильный спаситель! Ты, который преоборол гнев и гордость, и желания, в опасения, и сомнения! Ты, который принес себя в жертву за всякого и за всех, шествуй ко древу! Печальный мир благословляет тебя: ты — Будда, долженствующий облегчить его страдания! Шествуй, благословенный и поклоняемый! Возвести последнюю борьбу за нас, о победоносный царь! Твой час настал! Вот та ночь, которую ожидали века!»

И вот настала, ночь, в тот именно час, когда наш учитель воссел под древо. Но тот, кто есть царь тьмы — Мара, зная, что пришел Будда, искупитель, что настал час, когда он должен открыть истину и спасти миры, собрал все подвластные ему злые силы. Они слетелись из глубоких бездн, они — эти враги знания и света — Арати, Трипша, Рага, со своим воинством страстей, страхов, неведения, вожделений, — со всем отродием мрака и ужаса; все они ненавидели Будду, все хотели смутить его душу. Никто, даже и мудрейшие из мудрых не знают, как исчадия ада боролись в эту ночь, чтобы только воспрепятствовать Будде открыть истину. Они то насылали страшную бурю, потрясая воздух грозными раскатами грома, то из расщелины неба осыпали землю красными стрелами ярости, то коварно нашептывая сладкозвучные речи, принимали образы обворожительной красоты, являвшейся среди очаровательного шелеста листьев при тихом ветерке, то пленяли сладострастным пением_, шепотом любви, то искушали приманкой царской власти, то смущали насмешливым сомнением, доказывая всю тщету истины. Являлись ли они видимыми, принимали ли внешний образ или, может быть, Будда боролся с враждебными духами в глубине своего сердца — я того не знаю, я переписываю то, что написано в древних книгах, и только.

Сначала явились поочередно десять главных грехов, могучие воины Мары, ангелы зла.

Первый — Аттавада — Себялюбие — которое во всей вселенной, как в зеркале, видит отражение своего лица и, восклицая «я», хочет, чтобы весь мир сказал «я», чтобы все погибло, если ему приходится страдать.

— Если ты Будда, — сказал он, — пусть другие блуждают во мраке, довольно с тебя, что ты сам спасешься, неизменно оставаясь тем, чем ты стал; восстань и прими благословение богов, не изменяющихся, не волнующихся, не умирающих!

Но Будда отвечал;

— Истинное в твоих словах — презренно; неистинное — проклято; искушай того, кто любит самого себя!

Затем явилось бледное сомнение, демон отрицания, дух насмешки, и прошипело над ухом учителя:

— Все существующее — один призрак и тщетно узнавать его тщету! Ты гонишься за своею собственною тенью; восстань и уходи, нет другого пути кроме терпенья и презренья, нет спасенья для людей, нет возможности остановить колесо жизни!

Но господь наш отвечал!:

— У меня нет ничего общего с тобою, лживый Висикитча, лукавейший из людских врагов!

После этого явилась Силабат-парамаса, колдунья, которая придает силу темным верованьям, господствует во многих странах под видом младшей сестры настоящей веры и вечно обманывает души пустыми обрядами и молитвами, хранительница ключей, будто бы запирающих ад и открывающих небо.

— Неужели ты осмелишься, — сказала она ему, — отвергнуть наши священные книги, свергнуть с престола наших богов, опустошить наши храмы, уничтожить закон, который дает пропитание жрецам и поддерживает государства? Но Будда отвечал:

— То, что ты мне велишь хранить, есть форма, которая отживает; свободная истина — вечна! Вернись в свой мрак!