Свет Черной Звезды

Эллара лишь отмахнулась, вытерла рукавом слезы, и запрокинув голову, попыталась успокоиться. Мы все молчали, орки потому что были тактичными и чуткими, и я, которая узнала эту женщину совсем с другой стороны, после рассказа кесаря.

— О, Звезда моя, — Элиситорес поднялась, тяжело дыша и отчаянно пытаясь сдержать,- Кари, твой свет едва не ушел во тьму.

Она отступила от двери, постояла, приводя в порядок собственное дыхание и эмоциональное состояние, и вскинув подбородок, с легкостью и грацией присущей истинным дочерям света, подошла к постели, и… протянула бутылочку моему шенге. Папа потянулся, забрал у меня ребенка, устроил его на своей левой руке, и взяв бутылочку правой, начал кормить мгновенно ставшего серьезным малыша. И сосал светло-темный с таким сосредоточенным видом, что некоторое время мы все с умилением смотрели на это чудо.

— Удивительный ребенок, — сообщила мне Элиситорес, — он ест только из рук Араэдена и твоего… как я понимаю, отца?

И в этом вопросе было нечто большее, чем вопрос. Тактичная и воспитанная до кончиков ногтей элара никак не хотела оскорбить меня, но в то же время ее мировоззрение явно не воспринимало такого факта как мое кровное родство с огромными лесными орками.

— К сожалению, не родного, — успокоила я ее.

Элисситорес судорожно вздохнула, взглянула на меня с благодарностью за ее восстановленное душевно-мировозренческое спокойствие, и произнесла:

— Звезда моя, ты нас не представишь?

Я кивнула и собственно представила:

— Элисситорес, познакомься, это мой папа — великий вождь Лесного племени Джашг, это Рхарге — младший вождь и его сын Рух.

А потом уже на оркском:

— Шенге, это Элисситорес, мать Ледяной Свет.

Папа взглянул на эллару с явным удивлением, но склонил голову в знак приветствия, и продолжил кормить ребенка. Ребенка, о происхождении которого, у Элисситорес явно имелись вопросы.

— Звезда моя… — начала она.

И не успела договорить, как в комнату просочился Мрак, подлетел, и развел когтистыми лапами, демонстрируя, что он ничего не нашел… Я затаила дыхание. Следующей была Тень. Она подлетела не так близко, поклонилась и отрицательно покачала головой. Когда вошел мрачный Адрас, я уже знала, что он скажет. Ничего хорошего точно.

И кусая губы, я в отчаянии позвала:

«Сатарэн!»

Мир появился огромным пугающе нечеловеческим глазом, и мысленно ответил:

«Не знаю».

— Так, — откинувшись на подушки и игнорируя вопросительный взгляд Элисситорес, сказала я, — если он опять где-то с ножиком в спине сидит, я его сама убью! Лично! Всегда вообще мечтала!

Сказала на оитлонском, к счастью. Поэтому ни Мрак, ни Адрас с Элисситорес ничего не поняли, а папа лишь внимательно посмотрел на меня и приказал:

— Рух, Рхарге, искать. Утыррка спать и восстанавливать силы.

Посмотрела на него, чувствуя, как глаза заполняются слезами.

— Ледяной Свет не мог уйти далеко, — авторитетно сказал шенге. — Мы найти, Утыррка спать.

Он мог уйти на край света. Вообще куда угодно, даже в другой мир запросто!

Но шенге уверенно добавил:

— Ледяной Свет не оставлять Утыррка одна никогда. Он не мог уйти далеко.

Хотелось бы верить, очень хотелось бы, но:

— Шенге, вы не владеть магией в этом мире, поэтому…

Договорить не дал Рух. Усмехнулся, протянул лапу и над ней самым невероятным образом распустился цветок асоа.

— Мы не владеть сначала, — сказал орк, — но Утыррка давать жизнь и дыхание этого мира, а земля давать силу.

Я, наверное, вообще никогда не пойму принципы действия этой гоблинской магии!

— Самый веселый орк спать, — приказал Рхарге и они с сыном ушли.

Когда за ними закрылась дверь, шенге передал уже опустошившего бутылочку ребенка Элисситорес, подошел, поднял меня и унес в ванную, вовремя очень.

***

И там, когда я сидела в теплой воде, а рядом никого больше не было, папа сказал:

— Утыррка поступить глупо.

— Я это понимаю, — ответила, опустив голову.

— И продолжает поступать, — безжалостно добавил Джашг.

Я не знала, что на это сказать. Назвать свои поступки глупостью с одной стороны я могла, а с другой нет — я поступила и поступала так, как считала нужным. И может быть я не права, но я считала нужным сохранить жизнь Динара, согласиться на сделку с кесарем, сбежать, возглавить свободных людей, спасти столицу Тэнетра от вторжения высших, спасти Эрадарас от вторжения уже Тэнетра, и в целом.

— Утыррка поступать так, как считать нужным, — тихо сказала я.

Мой огромный неродной, но самый близкий папа, внимательно посмотрел на меня и вдруг сказал:

— Утыррка ни разу не спросить о своей семье.

Я боялась спрашивать. Боялась услышать ответ. Наверное, не хотела знать. В Рассветном мире прошло более пятидесяти лет, едва ли мои родители оставались живы… а мне гораздо проще было думать, что они все еще существуют.

— Черный король умер, спустя несколько месяцев после твоей гибели, не прощенный твоей матерью и не простивший себя сам.

Я застыла, глядя в воду перед собой.