Свет Черной Звезды

Вероятно ранее, я бы высказала ему все, что по данному поводу думаю, но сейчас… я промолчала, все так же пристально и зло глядя на Динара. И сардоническая ухмылка мгновенно покинула его лицо, взгляд потемнел, руки опустились. Не надолго. Грахсовен почти сразу непримиримо сложил их на груди, выпрямился и вопросил у меня, а не у застывшей в неестественной позе Лорианы:

— Ты полагаешь, я должен был поступить иначе?

— Да, — очень тихо ответила я. И с грустной улыбкой добавила: — Ты обязан был поступить иначе. Лориана принадлежит к гораздо более древнему роду, нежели твой собственный. Ты унизил не жену, ты унизил монархию Оитлона. И собственного сына, Динар. Ныне властвующего императора ты унизил так же, ведь в заключение находится его мать.

— Знала бы ты какая из нее вышла мать! — прошипел разъяренный Динар.

— Едва ли хуже моей, — устало парировала я.

И с трудом поднялась, но встав, все так же опиралась спиной о стену. Я была растеряна, растоптана и… зла на Динара. Безумно зла на Динара. Но он смотрел на меня и явственно не понимал, причин моего гнева.

Вздохнув, тихо пояснила:

— Это плохая практика – показательно ссылать членов своей семьи за измену. Очень плохая практика, Динар, она порождает желание других членов семьи, как впрочем, и просто других — последовать данному прецеденту. Именно это и создает определенное правило, которого придерживаются наиболее сильные монархические семьи — внешне, семья должна выглядеть единой. Монолитом. Основанием, на котором зиждется государство. Измены, попытки военных переворотов, адьюльтеры — скрываются максимально. Для народа, для всех иных стран, монархическая семья должна быть целостной и нерушимой. Это важно, Динар. Это жизненно важно для сохранения монархии. Мне безумно жаль, что ты этого не знал, не понял, или не пожелал принимать во внимание, но… Астаримана следовали этому правилу всегда, и именно по этой причине наша династия насчитывает более четырехсот лет, а сколько у власти находился род Грасховен, Динар? Ты помнишь? На момент моего двадцатилетия — всего семьдесят пять лет!

Криво усмехнувшись, Динар зло поинтересовался:

— То есть ты хочешь мне сказать, что приведя справедливый приговор в исполнение, я оскорбил весь ваш род Астаримана?

Как объяснить очевидное правителю, который никогда особо не смыслил в коварстве человеческой натуры?

Устало покачала головой, не вербально ответив «нет», помолчала и все же попыталась подобрать слова:

— До тех пор, пока семья нерушима, а семейные ценности занимают важное место в сознании и мировоззрении наследников престола, они не… не поднимаются брат на брата, а принимают и признают право на наследство старшего сына или дочери.

Помолчав, добавила:

— Заметь, несмотря на все сложности наших отношений с Лорой, она никогда не претендовало на мое место наследной принцессы Оитлона.

Динар молча смотрел на меня, ожидая продолжения. И я продолжила:

— А теперь скажи мне, существует ли подобное единство и признание права на пост императора среди твоих детей?

Ответом мне было… молчание.

— Или после ссылки Лоры, твой младший сын попытался свергнуть с престола старшего?

Рыжий отвел взгляд.

О, Великий Белый дух, как же я хотела бы сейчас быть неправой. Просто ошибиться. Хоть в чем-то…

И тут Динар сказал:

— Если бы ты была здесь, все сложилось бы иначе.

— Да, — тихим эхом отозвалась я, — я бы как минимум не позволила бы никому так поступить со своей сестрой. А как максимум, вместо абсолютной монархии ограничила бы тебя конституционной, потому что очень часто, Динар, одна голова это хорошо, но два десятка — лучше. Ты мог как минимум посоветоваться с министром Авером, обратиться к Хайто, вызвать к себе Свейтиса. Да, Райхо не стал бы с тобой сотрудничать, после того что ты сотворил с его матерью и убил его отца, но остальные — они могли бы научить, Динар, научить многому.

Грасховен промолчал, я же добавила:

— Ностальгия? Да, Динар, небольшая ностальгия по тем временам, когда в этом же замке, тогда пребывающем в куда мене плачевном состоянии, я пыталась объяснить тебе, по какой причине руда Готмира ни гоблина не нужна твой аграрной Далларии. Мне очень жаль, что в тот памятный момент, я не объяснила тебе так же и многого другого, а следовало бы. Следовало бы указать на культурные отличия наших государств. В этом случае мне бы сейчас не пришлось с ужасом спрашивать — сколько сыновей у тебя осталось, Динар?

Он судорожно вздохнул и едва слышно ответил:

— Один.

И я поняла, что не могу больше.

«Мой кесарь», — позвала мысленно, зная, что услышит.

Услышал. Сверкнувший рядом портал, теплый плед окутавший мои плечи и ледяной приказ застывшей Лориане:

— Айсира Грасховен, если вы желаете что-нибудь забрать отсюда, поторопитесь.

***