Свет дня

Наверное, и то, и другое, и третье. И хотя особой уверенности в этом у меня, признаться, не было, я, тем не менее, практически не задумываясь, ответил:

— Понимаете, сэр, моя мама была египтянка, моя жена погибла от взрыва британской бомбы во время их нападения на нас, так почему же мне не быть убежденным антибританцем?

Наверное, мой самый лучший ответ за все время пребывания в тюрьме! А главное, он звучал вполне правдиво… Даже более чем правдиво. Пусть даже был не совсем правдивым…

— Вы что, на самом деле верите, что этот человек являлся британским секретным агентом?

— Да, сэр, верю.

— После чего обратились с просьбой о предоставлении вам египетского гражданства, так?

— Да, сэр.

— Вы проживали в Египте вплоть до пятьдесят восьмого. Именно в это время египтяне окончательно решили, что Эванс все-таки не был британским секретным агентом, и освободили его, так ведь?

— Нет, не так! Суд признал его виновным и вынес обвинительный приговор, а освобождение стало всего лишь актом милосердия и, соответственно, последующей амнистии.

— Однако практически одновременно египтяне тем не менее начали расследование, направленное непосредственно против вас. Это так?

— Наверное, да.

— Понятно. — Туфан снова долил немножечко ракии мне в бокал. — Что ж, похоже, мы с вами понемножечку начинаем друг друга понимать, Симпсон. Вы вроде бы догадываетесь, что решение моральных проблем совершенно не входит в мои конкретные задачи, в то время как я, в свою очередь, уже куда лучше вижу ход ваших мыслей в обсуждаемых нами сейчас областях. Что ж, тем лучше для нас обоих… Итак, давайте ненадолго снова вернемся к вашей истории с мистером Харпером и фрейлейн Липп. — Он снова бросил беглый взгляд на бумажку в моем досье. — А знаете, для человека с вашим-то опытом все это выглядит просто невероятным: вы определенно заподозрили, что этот мистер Харпер хочет использовать вас для каких-то противозаконных, но по тем или иным причинам очень выгодных для него целей, и тем не менее согласились на это. Причем всего за какие-то жалкие сто долларов! Пусть даже американских…

— Меня куда больше волновал обратный путь, сэр. Мне казалось, когда он поймет, что я догадался об истинной цели этой поездки, ему придется доплатить мне за риск.

Майор с улыбкой откинулся на спинку стула:

— Но ведь вы, кажется, согласились на сто долларов еще до того, как все это с вами случилось, разве нет? Иначе вам не пришлось бы обыскивать машину, едва выехав из Афин. Суть проблемы, надеюсь, просматриваете?

— Суть-то я, конечно, просматривал, сэр, вот только не видел, как из нее выбираться…

Он неторопливо прикурил очередную сигарету.

— Может, хватит, Симпсон? Ведь всего несколько минут назад вы вроде бы уже начали как бы выбираться из мрака ночи к свету дня. Так почему бы вам этот процесс не продолжить? Не довести его до логического конца? Поскольку либо вся ваша история от начала и до конца сплошная ложь, либо вы утаиваете что-то одно, но очень важное. Тогда неизбежно возникает вполне естественный вопрос — интересно, что именно? Ведь я, сами понимаете, все равно все узнаю. Рано или поздно, но узнаю, уж поверьте. Так что и вам, и мне будет только легче, если вы перестанете юлить вокруг да около и скажете мне все как есть. Прямо сейчас…

Свое поражение я обычно признаю легко и сразу. Поэтому, выпив для храбрости еще немного ракии, я сказал:

— Ладно, будь по-вашему. Все дело в том, что с ним у меня тогда было не больше шансов, чем сейчас с вами. Он просто-напросто заставил меня пойти на это с помощью самого вульгарного шантажа.

— Какого? Чем именно он вас шантажировал?

— Скажите, у вас с Грецией есть договор об экстрадиции?

— Это не имеет никакого значения. Я ведь, как вам, очевидно, прекрасно известно, совсем не из полиции.

Так мне все-таки пришлось рассказать ему об этих чертовых дорожных чеках.

Внимательно, ни разу даже не перебив, он меня выслушал и молча кивнул. Затем встал, подошел к двери, которая почти сразу же после его стука открылась, и отдал несколько отрывистых приказаний.

Я был абсолютно уверен, что допрос закончен, что со мной все ясно и что теперь он отдает приказание охранникам увести меня в тюремную камеру, поэтому быстро допил свою ракию и торопливо сунул спички в карман — а вдруг мне повезет и их не отберут?

Впрочем, тут я, оказывается, тоже ошибся. Закончив говорить, майор Туфан закрыл дверь и… вернулся.

— Не волнуйтесь, я всего лишь приказал принести нам что-нибудь более съедобное, — пояснил он и, не остановившись у стола, прошел прямо к телефону, висящему на стене.

Я прикурил сигарету и незаметно положил спички на стол. По-моему, майор ничего не заметил. Он требовал немедленно соединить его с каким-то номером в Стамбуле. Затем повесил трубку, вернулся к столу и сел на стул.

— Ну а теперь, Симпсон, расскажите мне все, что помните об этом вашем мистере Вальтере Харпере. Причем как можно подробнее.

Я начал было снова все пересказывать с самого начала, но теперь его, судя по всему, интересовала не только и не столько суть, сколько подробности и детали.