Свет грядущих дней

Спустя несколько дней после прибытия Реня в полночь вскарабкалась по приставной лестнице наверх, и ее перевели в другое укрытие, находившееся в доме дочери Кобилецов, Банасиковой. Переселение подняло дух Рени. Теперь она находилась вместе с товарищами из «Дрора»[823]: медработницей Хавкой и Ализой, которая заботилась в организации о сиротах. Дверь в дом была постоянно заперта, поэтому соседи ничего не знали. Если кто-то стучался, они мгновенно прятались в шкаф. Банасикова полностью обслуживала их. Ее муж был в армии, его довольствие едва дотягивало до прожиточного минимума, так что она была благодарна за деньги и товары, которые получала за то, что прятала людей.

Оставалось еще несколько сот евреев, разбросанных по бендзинскому ликвидационному лагерю и местным гетто, но с каждым следующим транспортом их количество уменьшалось. Сара, Хавка, Кася, Дорка – все девушки, имевшие несемитскую внешность, продолжали пробираться на эти территории и пытаться спасать как можно больше людей, даже при том что находить новые места для их укрытия казалось уже невозможным. Реня все еще была слишком слаба, чтобы выходить из дома.

Все знали, что единственный путь из их удушающей жизни лежит через Словакию, где пока евреи имели относительную свободу. Но для того чтобы переправлять туда товарищей, были нужны связи. После многих бесплодных попыток установить их они наконец получили адрес из Гааги. Но как туда добраться? После жестокого предательства Сохи приходилось проявлять особую осторожность. Молодежная сионистская группа никогда не раскрыла бы имен своих проводников, писала Реня. Митек пытался найти людей, способных сопроводить товарищей, но, как всегда, это была нелегкая задача. Кобилецы все больше и больше боялись за свою жизнь и, несмотря на плату, побуждали скрывавшихся уходить из их дома. Бомба с часовым механизмом не переставала тикать.

* * *

Реня и вся группа находились в постоянном контакте с Варшавой. Цивья и Антек тоже энергично рекомендовали им перебираться в Словакию, хотя Рене предлагали и другой вариант: забрать ее в Варшаву, где, вероятно, было безопаснее. Но Реня не хотела расставаться с товарищами. «Их судьба – моя судьба».

Наконец Митек нашел надежных проводников. Было решено послать первую группу; если она доберется до места благополучно, остальные последуют за ней.

Первая группа отправилась в начале декабря. Они оделись как поляки, у всех были фальшивые проездные документы и рабочие удостоверения. Проводник провез их из Катовице до Бельско, потом до пограничной Елесни. Остальные продолжали сидеть в бункере, не переставая с одержимостью думать и говорить о смертельной опасности, которой подвергаются сейчас их товарищи.

Через неделю проводник вернулся.

Успех! Их товарищи уже в Словакии. И на сей раз они получили-таки от них письмо, в котором говорилось, что дорога оказалась менее трудной, чем они предполагали. «Не ждите, не задерживайтесь больше», – советовали они.

Двадцатого декабря 1943 года. Ализа и Реня весь день ждали приезда Хавки или Сары, которые должны были сообщить, кто войдет во вторую группу. В полночь раздался стук в дверь. Все встрепенулись. Полиция?

Через несколько мучительных секунд вошла Хавка.

Повернувшись к Рене, она сказала:

– Готовься.

Утром должны были уехать восемь человек, в том числе Реня.

Бороться или бежать?

Реня отказалась.

Не по идеологическим соображениям – из-за любви. Сара выполняла задание, помогая перевозить детей «Атида» в Германию, и Реня не видела ее уже две недели[824]. Она не желала уезжать без ведома сестры, не говоря уж о том, чтобы уехать, не попрощавшись с нею.

– Она моя сестра, – говорила она Хавке. – Она рисковала жизнью, чтобы вытащить меня из тюрьмы. Я не могу уехать без ее согласия.

Хавка и Ализа пытались увещевать ее. Гестапо охотилось за Реней. Плакаты «Разыскивается» с ее портретом[825], с утверждением, будто она шпионка, и обещанием вознаграждения за ее поимку висели на всех улицах. Ей необходимо уехать сейчас же. Сара поймет, говорили ей подруги, и вскоре присоединится к ней. Сара и Ализа должны лишь собрать детей из «Атида», расселенных по домам немецких крестьян. Ализа обещала, что они с Сарой и детьми уедут в Словакию уже со следующей группой.

После целой ночи уговоров Реня уступила.

Поезд отходил из Катовице в шесть часов утра. Реня сделала новую, высокую прическу, надела свежую одежду, сделала все, чтобы не быть узнанной гестаповцами и полицией. «Только лицо осталось моим». Она не взяла с собой ничего, кроме смены одежды.

Банасикова исключительно участливо попрощалась с ней и попросила не забывать ее после войны. Расставаться с Ализой было больно. Кто знает, кому из них повезет?