Свет и тени

Там, где мы подняли занавес над небольшой пьеской из жизни, у края деревенской дороги стоит дом. Только одна его комната, с окнами на улицу, построена из кирпича. С двух сторон от нее отходит ветхая кирпичная ограда; эта ограда окружает другие комнаты, с глиняными стенками. С улицы сквозь оконную решетку видно, что на тахте сидит полуобнаженный юноша, углубившийся в чтение книги, которую он держит в правой руке. В левой у него пальмовый лист; время от времени он обмахивается им, пытаясь ослабить жару и отогнать москитов.

По улице перед окнами ходит девочка в полосатом сари и ест сливы, которые она вынимает одну за другой из приподнятого края сари. По выражению ее лица видно, что она хорошо знает юношу, читающего книгу на тахте. Ей хочется любым способом привлечь его внимание, чтобы в ее молчаливом пренебрежении он почувствовал, что сегодня она всецело занята сливами и не замечает его.

Но, к несчастью, прилежный молодой человек близорук, и немое пренебрежение девочки издали не оказывает на него никакого действия. Девочка, вероятно, это знает, поэтому через некоторое время вместо бесполезного хождения взад и вперед и молчаливого презрения пускает в ход косточки от слив. Если имеешь дело со слепым, трудно сохранять чувство собственного достоинства!

Когда несколько косточек будто случайно стукнулись о деревянную дверь, молодой человек поднял голову. Хитрая девочка догадалась об этом и с удвоенным вниманием принялась выбирать спелые сливы. Молодой человек прищурился и, присмотревшись, узнал девочку; он отложил книгу, подошел к окну и, улыбаясь, позвал:

— Гирибала!

Гирибала сосредоточенно перебирала сливы. Поглощенная этим занятием, она стала медленно отходить от дома.

Близорукому юноше нетрудно было понять, что это — наказание за какое-то неумышленно совершенное им преступление. Он выбежал на улицу.

— Эй, Гирибала, что ж, сегодня мне слив не будет?

Не обращая на него внимания, Гирибала взяла сливу, внимательно ее обследовала и с невозмутимым видом принялась есть.

Эти сливы были из сада Гирибалы и являлись ежедневной данью юноше. Кто знает, может быть, сегодня Гирибала забыла об этом, — во всяком случае, ее поведение ясно говорило, что эти она принесла только для себя. Но в таком случае непонятно, зачем она пришла их есть к чужому окну.

Молодой человек подошел к девочке и взял ее за руку. Сначала Гирибала, изогнувшись, попыталась высвободить руку, но вдруг у нее из глаз брызнули слезы и, бросив сливы на землю, она вырвалась и убежала.

К вечеру игра солнца и облаков прекратилась, белые пушистые облака собрались на краю неба, и лучи заходящего солнца заблестели на листьях деревьев, на воде пруда, на каждой частице умытой дождями природы. И снова перед решетчатыми окнами ходит та же девочка, а в комнате сидит все тот же молодой человек. Однако теперь у девочки в сари нет слив, а в руке у юноши нет книги. Впрочем, произошли и некоторые другие, более значительные изменения.

И на этот раз тоже трудно сказать, с какой целью разгуливает здесь девочка. Во всяком случае, по ее поведению не видно, чтобы она хотела завязать разговор с человеком, сидящим в комнате. Скорее она пришла посмотреть, не пустили ли ростки сливы, брошенные ею утром.

Ростки не появились главным образом потому, что теперь плоды лежали на кушетке перед юношей, и когда девочка, время от времени наклоняясь, разыскивала какие-то невидимые, воображаемые предметы, юноша, смеясь в душе, с серьезным видом выбирал одну за другой сливы и усердно их уничтожал.

Но вот несколько косточек как будто случайно упали возле девочки и даже отлетели к ее ногам, и Гирибала поняла, что юноша мстит ей за пренебрежение. Но разве это хорошо? Разве не жестоко создавать препятствия на ее таком трудном пути, в то время как она, подавив всю гордость своего маленького сердца, искала предлога, чтобы помириться, пришла, чтобы уступить ему?

Кровь прилила к щекам девочки, она стала искать повод к бегству, но в это время юноша вышел из дому и взял ее за руку.

И так же как утром, девочка попыталась вырвать свою руку, но теперь она уже не плакала. Наоборот, покраснев и спрятав голову за спину своего притеснителя, она вдруг громко рассмеялась, а потом, будто подчинившись силе, вошла в дом, как пленница в темницу с железной решеткой.

Как на небе естественна игра солнца и облаков, так же естественна и игра этих двух существ на земле. Но так же как игра солнца и облаков необычна, и вовсе не игра, а лишь напоминает игру, так и коротенькая история этих двух неизвестных людей в праздный осенний день не является незначительной среди сотен происшествий, случающихся в человеческом обществе, хотя и кажется такой. Тот древний великий невидимый бог, который с невозмутимым ликом сплетает с вечностью вечность, заронил в смех и слезы утра и вечера того дня семена счастья и горя всей жизни.