Свет и Тьма

А затем громким голосом, перебившим шум, пояснил:

– Ваше высочество, дор Афалеон, Тьма подходит вам не меньше, чем Свет. А мощь источника юной лейвы вы все только что видели.

И снова замолчал, довольный произведённым эффектом.

А я смотрела на Миру, по-прежнему стоящую в центре сцены, и не понимала, почему горгульи показали нулевой уровень? Дрохевайн несколько раз заставил ее пройти под Аркой. А потом сказал, что, наверное, артефакт сломался. Но что если он не сломался? Что если мощь Мирайи настолько сильна, что горгульи просто не в состоянии ее оценить?

Ректор поднял руки, призывая зал к вниманию.

– Господа! – крикнул, снова перекрывая шум. – Прошу, займите свои места.

Не сразу, но маги расселись по креслам и даже замолчали в ожидании того, чем ещё поразит их Делианарис.

– Мы долго искали носительницу стихии Тьмы. И вот она здесь. Правда, характер юной лейвы оставляет желать лучшего. Но в Саартоге самые лучшие тары, способные огранить этот алмаз и превратить его в истинную драгоценность.

Глава 28

Ректор насладился произведенным эффектом. Затем повернулся к Мире и произнёс вкрадчивым голосом, от которого внутри у меня похолодело:

– Подними вуаль, девочка, иначе мне придётся применить уже не ментальную, а физическую силу. Твой будущий супруг желает увидеть твоё лицо. Будь так любезна.

На сцене показался тар Хлаарс, сопровождаемый Наурани. Их позы не оставляли сомнений в цели прихода. Они собирались скрутить Миру и стянуть вуаль с её лица по первому приказу. А может и не только вуаль.

Похоже, она и сама это поняла. Потому что дрожащими пальцами потянула ткань вверх, открывая лицо.

Звёзды на щеках Миры полыхали черным огнем. Казалось, воздух вокруг них сгустился и потемнел. Даже глаза ее стали чернильными.

Напряжение было таким сильным, что я и без магии ощутила его.

Впрочем, не только я.

Кто-то из магов ахнул.

Принц Рандир и Хорген молчали. Но оба не сводили с Миры пристальных взглядов.

– Умница, – ректор снисходительно кивнул и добавил, обращаясь к помощникам: – Уведите ее.

Тар Хлаарс взял Миру за плечо. Та подчинилась, напоследок скользнув по балкону пустым взглядом. Причем теперь ее плечи не были гордо расправлены, наоборот, Мира казалась раздавленной.

А я, наоборот, разозлилась.

Своим глупым сопротивлением она едва не поставила под удар всю мою миссию! К чему был этот спектакль? Что и кому она хотела доказать?

Неужели было так сложно просто поднять вуаль?!

Ректор ведь не потребовал задрать подол и показать ноги, как это было со мной.

Я не могла понять причин такого упорного сопротивления. Мы же договаривались, что она будет вести себя тихо, как мышь, и всячески демонстрировать покорность. Ведь наша главная задача – усыпить бдительность стражей.

А что же теперь?

Теперь главный маг Саартога знает, что какая-то лейва-первокурсница сильнее его! Он удвоит, а то и утроит надзор за ней. Сбежать станет труднее. А может – вообще невозможно. И все из-за дурного характера этой девчонки!

Последняя мысль заставила меня скрипеть зубами от бессильной злости. Хотелось вцепиться этой заразе в плечи и хорошенько ее потрясти.

Я с трудом дождалась, пока тар Хлаарс придёт за нами и позволит покинуть балкон. Он повёл нас в столовую, милостиво разрешая доесть обед. Даже наши тарелки по-прежнему стояли на столах нетронутыми. Только еда в них заветрилась и остыла.

Впрочем, аппетита почти ни у кого не было. Многие девушки сидели с понурым видом. Мало кто из них ожидал, что именно из себя представляет аукцион. Лишь компания ифрисс, сидящих через три стола от меня, уплетала кексы и шёпотом обсуждала увиденное. Этих было ничем не пронять. Даже прилюдным обнажением.

Когда в столовую привели Миру, все головы повернулись в ее сторону.

Я тоже подняла взгляд от холодной скользкой каши, которую размазывала по дну тарелки.

Мирайя шла к нашему столу с высоко поднятой головой и по-прежнему откинутой вуалью. Она смотрела прямо перед собой. Приблизилась и молча села на своё место.

В ее глазах горел вызов. Похоже, она уже справилась с унижением и осознала, что натворила, и что я за это не похвалю. Но в то же время не собиралась оправдываться.

А я не собиралась прощать.

Слишком многое было поставлено на карту. Вся моя жизнь.

Поэтому я просто вернулась к каше.

Мира несколько минут сидела и чего-то ждала. Потом начала сопеть. Потом – ерзать на стуле.

Я продолжала упорно ее игнорировать.

Пока плечи заразы не опустились, а взгляд не стал виноватым.

– Злишься? – негромко спросила она. – Прости, я ничего не могла с собой сделать…

– Могла, – процедила я, – не выделываться и просто поднять ту проклятую вуаль! И да ты права, я злюсь.

Швырнув ложку, я раздраженно поднялась.

Мира не двинулась с места. Теперь от былого гонора не осталось и следа, она выглядела очень расстроенной.

Меня на секунду посетило раскаяние. Может, зря я с ней так? Но тут же откинула ложную жалость.

Из-за ее непокорности мы рискуем застрять здесь навсегда! Неужели она этого не понимает?