Свет и тьма

— Что ты несёшь?! — сердито зашипел на Олега бабушка и решительно начала спускаться по лестнице. — Ты опять напился?! Да? Уже до чертей зелёных?!

— О-о-о, нет, мамуля! — с ехидным весельем протянул он. — На этот раз я трезв. И я уверен, в том, что говорю, потому что всё лично видел и слышал. И так же уверен, что Ярослав подделал обряд принятия старейшинства, чтобы мы не узнали правду о том, что это он убил собственного отца.

— Я его не убивал, — отчеканил я.

— Да-да, — закивал Олег, — только с эти будет разбираться уже Тайная канцелярия. Вот сейчас они приедут и тогда узнаем, убили ты Игоря сам, или попросил своих дружков кровососов.

— Что ты наделал?! — не веря, что это происходит всерьёз, в ужасе уставился я на него.

— То, что сделал бы любой на моём месте, — обдал Олег меня тяжёлым, ненавистным взглядом. — Я первым делом позвонил Крапивину, и скоро они будут здесь.

В эту же секунду с улицы послышались звуки приближающегося транспорта. Я молниеносно бросился к лестнице, протянул руку к бледной перепуганной до смерти маме.

— Нам нужно уходить. Сейчас!

Мама судорожно кивнула и торопливо начала спускаться ко мне.

— Что происходит, Ярослав?! — выпучив ошарашенно глаза, воскликнула бабушка. — Это что, всё правда?

Я не ответил, схватил мать за руку и потащил к лестнице, которая вела к подземелью.

Бабушка суетливо двинулась следом, и молящим, слезливым голосом снова спросила:

— Ярослав, ты ведь не мог. Это ведь неправда. Зачем ты убегаешь? — голос её дрожал, она практически плакала, но последний вопрос прозвучал твёрдо: — Ты ведь не убивал Игоря?

Я на миг остановился и повернулся к ней:

— Нет, я бы никогда этого не сделал.

— А император? Ты же к этому непричастен?

— Чтобы вам не сказали, знай, я просто пытался нас защитить, — бросил я ей на прощание, и мы с мамой снова пустились в бег.

Там, позади уже слышались топот тяжёлых ботинок, чужие голоса, среди которых отчётливо выделялся командный тон Крапивина.

Мы быстро преодолели верхнюю часть подземелья. Мама, невзирая на её большой живот и путающуюся в ногах длинную сорочку ничуть не отставала. Мы добежали до потайного прохода в усыпальницу, я подтвердил родовую принадлежность к Гарваном, нажал на нужный кирпич и уже в тот миг, когда стена закрывалась, увидел сквозь щель задвигающейся стены, бегущих по подземелью людей Тайной канцелярии.

В усыпальнице мы смогли на несколько секунд перевести дух, но долго задерживаться здесь было нельзя. Вскоре кто-нибудь из Гарванов откроет Тайной канцелярии проход, и они продолжат нас преследовать.

К счастью, Кассей расчистил нам путь для побега и оставил знаки, указывающие на выход. Я повёл мать в туннель.

Через несколько минут пути мама начала отставать. Она быстро выдохлась и теперь, тяжело дыша, просто торопливо семенила рядом, придерживая край ночной сорочки и заодно и живот. Мне пришлось сбавить темп.

— Яр, куда мы? Там же везде тупики? — это был первый вопрос от мамы за всё время пути.

— Здесь есть выход, — ответил я.

— Хорошо, — словно не поверив, протянула мама.

И её недоверие было оправданно. Чем дальше мы были от родовой усыпальницы, тем темнее становилось в туннелях. В конечном итоге, мы и вовсе оказались в кромешной тьме и теперь отыскать отпечатки рук Кассея было попросту невозможно. Да и чар на мало-мальский светоносный шар у нас не было.

— Мне придётся обернуться волком, — сказал я, — иначе нам не найти выход. И так мы будем быстрее, заберёшься мне на спину и…

— Это правда, то что Олег сказал про Светозару? — перебила меня мама. — Она принесёт в мир тьму?

— Нет, она принесёт в мир равновесие. Она спасёт мир.

— Хорошо, — уверенным тоном сказала она.

Мама даже на миг не засомневалась в том, что я говорю правду. А остальные вопросы её, кажется, сейчас и вовсе не интересовали.

— Оборачивайся, — велела она.

Я быстро разделся и отдал одежду маме, мои ботинки она надела на ноги, я только сейчас заметил, что мама всё это время бежала босиком.

Волк чувствовал опасность, поэтому для обращения уговаривать его не пришлось. Но и снова я почувствовал от него страх перед мамой. Не настороженность, не простая опаска, а неподдельный глубинный страх.

После обращения мне пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить его позволить маме взобраться нам на спину.

Став волком, я сразу же услышал преследователей. Звук приближающегося топота отбивал по ушам, как молоток по наковальне. Ещё у меня появилось ночное зрение и звериное обоняние. Теперь я видел отпечатки рук на стенах, чувствовал запах засохшей крови, которая явно принадлежала не Кассею, её бы я унюхать не смог.