«Но абсолютное постижение (там, где оно вообще возможно) совершается путем
Мы — человеческие существа и, как
Бергсон называл свою интуитивную философию
И художественное, и религиозное
Наряду с интуицией существует упомянутое постижение верой, то есть способность усваивать истину, веруя, а не прибегая к логическому выводу. Вера — самый распространенный способ познания. Наши собственные знания — ничто по сравнению с тем, что мы приняли на веру с чужих слов, устных или написанных.
Мы каждый день действуем и решаем, руководствуясь верой, куда чаще, чем доказательствами или логическим выводом. Едва ли можно отрицать, что путь и развитие нашей культуры определяется скорей верой и интуицией, чем логическим мышлением. Рациональная логика оперирует уже известными данными, тогда как интуиция, словно луч света, проникает в неведомые дали.
Нередко утверждают, что наука по существу не отличима от искусства. Ее успехи зависят от вдохновения, от интуитивных озарений, которые даются только немногим избранникам.
Люди добиваются разумения совместным действием всех познавательных способностей. Вера, интуиция и мысль дополняют и уравновешивают друг друга. Без такого равновесия вера превратилась бы в суеверие, а мысль иссушила бы в уме все человеческие чувства. Именно баланс познавательных сил сводит отдельные восприятия мира в единое согласное целое.
Мы выражаем свои мнения и общаемся с себе подобными посредством
В чистой математике точные определения даются довольно легко: «Окружность — это кривая, соединяющая все точки поверхности, равноудаленные от точки, называемой центром». Но как найти в природе прямую, круг или квадрат?
Не так уж просто давать точные определения природным или душевным явлениям. Например, в химии нет резкой границы между металлами и прочими элементами, а ботаники не могут сказать, что у них называется деревом, а что кустом. Но еще хуже то, что многие слова неоднозначны и имеют несколько различных значений. Так, слово «чувство» может означать и простое осязательное ощущение, и сложное душевное явление (переживание), например, радость, скорбь или страх. И если нам придется отыскивать удовлетворительные определения таким чувствам, как зависть или гордость, то едва ли мы с этим справимся.
Вообще, сущность некоторых понятий лучше усваивается
Для многих понятий полные определения невозможны и даже не нужны. Как определить, например, жизнь? Мы можем только перечислить какие-то ее проявления. Но жизнь ничего не теряет оттого, что ей не нашли полного определения. Уже если мы в чем уверены, так это в том, что мы живы. Следовательно, действительная ценность понятий не зависит от того, насколько они поддаются точным определениям и поддаются ли вообще.
Метафизические идеи и религиозные явления наиболее трудны для определений и точных описаний. Причина проста: все наши чувственные и рассудочные представления годны лишь для описания естественных явлений. К сверхъестественным явлениям они просто непри-ложимы. Поэтому приходится обходиться уподоблениями и притчами. Но такой способ передачи сверхчувственного опыта не умаляет его достоверности.
Для всех очевидно, что человеческий язык не в силах выразить понятие о Боге. Но ведь если Бога можно постичь умом, то какой же это Бог? Когда один писатель заявил, что он не поверит в Бога, пока не сумеет дать ему определения, то этим он ничего не сказал о Боге, но очень много — о самом себе.
Как уже было сказано, в конце прошлого века физический мир, включая человечество, представлялся в виде одной огромной машины, вся работа которой задавалась непрерывной цепью причин и следствий и могла описываться с помощью физических понятий: энергии, пространства и времени. Человеческий ум, казалось, обрел неограниченную способность понимать и объяснять явления в настоящем, прошлом и будущем.