Свет колдовства

Коннор с трудом разжал губы.

– Где пульт? – резко произнёс он, тщётно пытаясь смягчить голос.

Схватив пульт, Ил включил телевизор. На экране появился мужчина-диктор, но Коннор не сразу понял, о чём тот говорит.

Он не видел ничего, кроме слов:

“Специальный репортаж – нападение диких зверей”.

Замелькали нечёткие кадры, явно снятые оператором-любителем. Ему удалось запечатлеть невероятную сцену: ничем не примечательная городская улица, небоскрёбы на заднем плане, а на переднем – самые обычные люди вперемежку… со зверями. С хищниками размером почти с пантеру, гибкими и мускулистыми. Они кидались на людей… четыре хищника!.. Нет, пять!.. Пумы.

Они убивали людей. Одна из жертв, мужчина, орал, отбиваясь от зверя, в пасти которого исчезла его рука до локтя. Женщина оттаскивала от девочки другую пуму. Что-то светлое заслонило объектив камеры. Изображение дрогнуло. Раздался жуткий вопль, промелькнула открытая пасть с большими клыками. Изображение исчезло, по экрану побежали частые белые полосы.

– Эта трагедия разыгралась сегодня в Лос-Анджелесе. А теперь – интервью с Риной Хеннесси, живущей у торговой палаты Лос-Анджелеса…

Коннор сжимал кулаки в бессильном гневе, отказываясь верить собственным глазам.

– И это происходит везде, – тихо объяснил Нис за его спиной. – Так сказал Пол. Нападения на людей произошли во всех крупных городах. Белый носорог насмерть затоптал двух человек в Майами. В Чикаго стая волков напала на вооружённого офицера полиции.

– Оборотни… – прошептал Коннор.

– Да. Они открыто убивают людей. Возможно, даже меняют облик у них на глазах. Пол сказал, словно несколько очевидцев уверяли, что видели, как человек превращается в волка. – Нис перевёл дыхание и заговорил медленнее: – Коннор, приближается миллениум, наступает царство хаоса. Это ясно как день. Невозможно объяснить происходящее одним “бегством зверей из частного зоопарка”. Пришло время людям узнать о существовании Ночного Мира.

Ил, до сих пор с сомнением относившийся ко всему, что происходило с ним в последнее время, выглядел ошеломлённым.

Не обращаясь ни к кому в отдельности, с яростью он спросил:

– Но зачем оборотни нападают на людей? Почему они убили дедушку Хармана?

Коннор покачал головой. Ему хотелось немедленно бежать куда-то, действовать. Он посмотрел на Галию и понял, что она испытывает те же чувства. За его спиной раздался слабый всхлип.

– В том-то и вопрос – почему, – с трудом выговорил Уилл. Лицо эльфа и шевелюра обычно очень молодили его. Но теперь кожа на его лице туго обтянула тонкие кости, будто состарив Уилла. Он смотрел на Галию и Коннора горящими презрением глазами. – И дело не только в том, почему они это сделали, но и в том, почему им это позволили. Куда глядит Первый Дом? Почему не следит за своими подданными? Может быть, он даже одобряет их поступки?

В последних словах Уилла прозвучал нескрываемый гнев – таким Коннор прежде никогда его не видел.

Галия укоризненно покачала головой:

– Уилл, не думаю, что…

– Ты не думаешь? Или не знаешь? А твои родители. Ты хочешь сказать, что и они ничего не знают?

– Уилл…

– Они убили старейшего из ведьмаков. Самого мудрого из нас. Знаешь, кое-кто счёл бы это объявлением войны!

Коннор вздрогнул и разозлился на себя за беспомощность. Тут он главный, ему давно пора осадить Уилла. Но, подобно Галии, Коннор был оборотнем.

Наряду со способностью менять облик и остротой восприятия они унаследовали то, что было присуще лишь их племени, – вину оборотней.

Тяжкую вину, которая легла на них ещё в древние времена и о которой Коннор помнил постоянно. Никому из оборотней не удавалось забыть о ней, и её мог понять лишь оборотень, и никто другой. Именно чувство вины удерживало Галию от возражений, когда Уилл упрекал её, и не позволяло Коннору вмешаться. Уилл подскочил к Галии. Его глаза сверкали, тело подрагивало от накопившейся энергии – он напоминал маленькую, но ослепительно яркую оранжевую комету.

– Кстати, кто же всё-таки разбудил драконшу? – допытывался он. – Откуда нам знать, что это сделали не сами оборотни? Может быть, на этот раз они решили расправиться со всеми ведьмаками?..

– Перестань!

Это был голос Ила. Он шагнул навстречу Уиллу – маленький, худой, но решительный парень, готовый сразиться с ведьмовским пламенем. Его нос покраснел и распух, на ногах были смешные тапочки-медведи, но почему-то Коннору он показался смелым и отчаянным.

– Перестаньте обвинять друг друга, – потребовал он. – Я ничего не понимаю, но знаю, что вы ничего не добьётесь, если перессоритесь между собой. А я уверен, что ссориться вы не хотите. – И он вдруг обнял Уилла. – Понимаю, как тяжело тебе сейчас, – это страшная весть. Точно так я чувствовал себя, узнав о смерти дедушки Матиаса, отца моего папы, и считал, что судьба жестоко обошлась с ним.

Уилл умолкнул, застыв в объятиях Ила, а после медленно поднял руки и обнял его.

– Он так нужен нам… – прошептал Уилл.

– Понимаю… И ты готов растерзать его убийц. Но Галия ни в чём не виновата. Галия никого и никогда не сможет обидеть, не то что убить.