Свет между нами

Пока мы шли, я пыталась отвлечься, разглядывая желтые такси, машины и прохожих. Сколько разных марок и моделей! Сколько красок и текстур! Я бы не смогла перечислить и назвать их все. У меня не хватило бы слов, чтобы описать опускающиеся на Нью-Йорк сумерки, и я страшно жалела об этом. Мне хотелось бы вернуть Ною все это. Закаты и голубые небеса, и даже его всплески адреналина…

Рука горела от сжимающих ее пальцев Ноя, а кожу на лице все еще приятно покалывало после его прикосновений.

«Будь осторожна, – предупредила я себя. – Будь очень осторожна».

Глава 14

Ной

Уайт-Плейнс, Август

– Мне очень жаль, мистер Лейк. Хотелось бы мне прийти к вам с хорошими новостями, но вы сами знаете, мы надеялись на лучшее.

Нет! Вы сказали, что у меня есть шанс. Что зрение может вернуться. Уверили меня, что отек мозга был незначительным. С повреждениями разобрались, анализы в норме. Я восстанавливаю утраченные навыки, прогнозы обнадеживают. Так где же гребаный свет?

Я практически кричал это в своей голове, но непослушные губы осилили только:

– Пошел ты.

– Ной! – возмутилась мама.

– Я понимаю ваши чувства, мистер Лейк. Вы разочарованы.

Доктор. Один из бригады. Защитник, чтоб его.

– Посмотрим на положительные стороны. Во всем остальном ваш прогресс изумителен. Вы должны считать себя везунчиком. Когда-нибудь вы выйдите отсюда с идеальной дикцией. Учитывая степень тяжести ваших повреждений… Честно говоря, это чудо.

Вы сказали, что у меня есть шанс. Я каждый чертов день надрывался на физиотерапии, потому что вы дали мне надежду.

Мама накрыла мою руку своей.

– Мы можем что-нибудь сделать для тебя, милый? Тебе что-нибудь нужно прямо сейчас?

Нужно ли мне что-нибудь? Мне нужно, чтобы доктора починили мне треклятый мозг, чтобы я снова мог видеть.

Я сидел в кресле-каталке, скрипя зубами. Как много слов, которые я не в состоянии сказать. Они заполняли рот, намертво его запечатав, пока реальность вгрызалась в меня своими ядовитыми зубами.

Вот и все. Все кончено. Так я проведу остаток своей жизни. Без света, без красок. Я больше не увижу неба. Не увижу заката. Не увижу… ничего. Никогда.

Руки сжались на подлокотниках кресла-каталки с такой силой, с какой никогда не сжимались на физиотерапии.

– Ной? Пожалуйста, поговори со мной, родной.

Нет! Я не могу остаться таким! Не могу остаться таким навсегда. Моя работа… «Планета Х»… мои фотографии, машина… я не смогу водить. Летом я собирался сделать снимки кораллового рифа в Кэрнсе. В сентябре планировал побывать в Карлсбадских пещерах.

И много где еще.

Одно за другим валилось на меня все то, что я больше никогда не сделаю, не увижу и не испытаю. Одно за другим, пока не погребло меня под собой, едва давая вздохнуть.