Свет между нами

– Ты еще и глухой? Мне нужен футляр. Там же скрипка? За инструменты можно много выручить.

– Ной, – жалобно простонала Шарлотта. – Давай сделаем, как он говорит.

– Умная сучка.

Послышался скрип подошвы по асфальту, и я дернулся назад. Парень засмеялся.

– Ничего не видишь? Я мог бы проткнуть тебе горло и оттрахать твою девку разными способами, и ты не смог бы мне помешать.

В ушах гремел пульс, Шарлотта вскрикнула. Я нашел ее ладонь, державшую скрипичный футляр, медленно разжал пальцы, которые оцепенели от страха, и взял скрипку в свои руки. Я не мог допустить, чтобы она сама отдала футляр грабителю. От одной мысли об этом меня мутило. Родители Шарлотты экономили, чтобы скопить деньги на этот инструмент; ее подарили ей еще до смерти брата… Но какой у меня выбор? Сейчас имела значение только Шарлотта.

– Вот, держи. – Я положил футляр на асфальт, ненавидя себя за это. – Ты получил все, что хотел. Мы пойдем своей дорогой…

– Не указывай мне, что делать, – гаркнул парень. – Все будет так, как я скажу. А теперь я хочу провести время с этой сладкой милашкой.

Снова послышались шаги, и я понял, что эта сволочь приближается, еще до того, как заговорила Шарлотта.

– Он идет, – испуганно вскрикнула она. – Ной!..

Инстинкты взяли вверх. Кроме них у меня ничего не осталось. Я пихнул Шарлотту за спину и крикнул бежать. Парень бросился на меня. Я подхватил с асфальта футляр и закрылся им, как щитом. Ожидал почувствовать удар лезвием по лицу или горлу, как грабитель мне обещал, но услышал скрежет ножа по жесткому пластику футляра. Тогда я всем телом навалился на него. Ему тоже пришлось схватиться за футляр, чтобы не упасть. Мы сцепились с ним, а Шарлотта звала на помощь.

Я чуял вонь гниющих зубов, кислый запах пота и спиртного. Наверное, рука с ножом была зажата между ним и футляром, но ненадолго. Я дернул футляр на себя и тут же обратно, на парня. Тот закряхтел. Нож вспорол кожаный рукав моей куртки. Грабитель потерял равновесие и упал, выдернув футляр у меня из рук.

Шарлотта схватила меня за руку и потащила в сторону, плача и умоляя бежать вместе с ней. Мне была отвратительно мысль, что парень заберет с собой скрипку, но безопасность Шарлотты стояла на первом месте. Я взял ее за руку и позволил утянуть меня за собой. Я бежал как последний трус.

Тихая улочка вывела нас к обилию звуков проезжавших мимо машин и, несмотря на поздний час, людских голосов. Мы остановились отдышаться. Шарлотта принялась ощупывать меня, и я не сразу осознал, что она проверяет, не ранен ли я. Она обнаружила разрез на пиджаке, приглушенно вскрикнула и тут же задрала рукав, чтобы осмотреть мою руку.

Ничего не найдя, она обхватила меня руками и прижала к себе. Ее сердце гулко билось рядом с моим.

– Ты не ранен, – прошептала Шарлотта мне в плечо. – Ты не ранен, – повторяла она снова и снова.

Я был слишком потрясен и мог только обнимать ее, пока она не успокоилась.

Шарлотта привела нас в круглосуточную закусочную, пропахшую застарелым жиром и подгоревшим кофе. Там мы позвонили в полицию.

Я спросил, откуда у нее телефон.

– Из моей сумочки, – отрешенно ответила Шарлотта. – Я споткнулась о нее, когда ты сказал мне бежать, и машинально схватила. Я ничего не соображала, иначе бы взяла и твой бумажник. Или трость. Я попыталась бы тебе помочь. Я так перепугалась, что меня ноги не слушались…

Приехали полицейские, и мы написали заявление. Пока Шарлотта описывала ограбившего нас пьяницу, меня терзали гнев, сожаления и понимание, что я ее подвел.

Слова офицеров звучали необнадеживающе. В ломбардах скрипку вряд ли найдут – те ни за что не возьмут у преступника ворованное. Но полицейские обещали позвонить в любом случае. Я чуть не сказал им не утруждаться. Скрипку уже не вернуть, и мы все это знали.

Офицеры подвезли нас до таунхауса, и это была моя вторая поездка в полицейской машине за неделю. Мы вошли в дом, и Шарлотта, прерывисто дыша, закрыла дверь на все замки.

– Прости меня, Шарлотта, – угрюмо извинился я. – Я облажался.

– Что? Почему?

– Я потерял твою скрипку.

– Боже, Ной, ты в этом не виноват. Ты защищал меня. Защищал нас. Возможно, завтра я оплачу ее, но сейчас…

Да, сейчас я мог думать лишь о Шарлотте и о том, что она жива, невредима и находится здесь, со мной. Я взял ее за плечи и порывисто притянул к груди, в которой бушевал вихрь эмоций. Теперь, когда опасность миновала, осознание чудовищности того, что могло сегодня произойти, захлестнула меня. Не со мной. С Шарлоттой. Сила моих чувств к ней пугала больше, чем нож во тьме.

– Ты должна была бежать, – проговорил я. – Ты была бы в безопасности.

– Я должна была бросить тебя? – Она помотала головой. – Невозможно. Я и так в безопасности, когда я с тобой.

Я нежно поцеловал ее, ощущая соль пролившихся слез. Наш поцелуй стал глубже, и я вложил в него все чувства, о которых боялся говорить. Когда Шарлотта тихо застонала мне в губы, я понял: она почувствовала все, что я не смог сказать.

Шарлотта отстранилась, тяжело дыша.

– Я не хочу сегодня быть одна.