Свет между нами

Я проснулась с уверенностью, что мне снился самый безумный двухфазовый сон в моей жизни. Первая его часть представляла собой жуткий кошмар, а вторая подарила незабываемые, восхитительные ощущения. Ной обнимал меня, обнаженный, и мое тело кричало от удовольствия. Мы занимались любовью три раза, до самого рассвета, и, когда на востоке забрезжили первые лучи солнца, мне пришлось неохотно просить его о сне. Ной был ненасытен и вынослив. Не понимаю, как он мог бояться, что не продержится и минуты. Потрясающий любовник. Настоящий мужчина, по сравнению с которым Кит – просто мальчишка.

Улыбку у меня вызывало не только физическое удовлетворение. Особое удовольствие приносило то глубокое чувство, которое ощущалось в каждом прикосновении Ноя. Оно передавалось через его поцелуи, через движения его тела, через ладони, «видящие» меня так, как не могут глаза. Я никогда в жизни не ощущала себя в такой безопасности, как в его руках, и воспоминания о грабителе, наверное, быстро покинули бы мою голову, если бы он не забрал мою скрипку.

«Позже. Я буду переживать об этом позже», – подумала я, прильнув к Ною.

Он напрягся, проснулся и поцеловал меня с явным намерением не останавливаться только на этом.

– Ты это серьезно? – пораженно рассмеялась я.

– Еще бы, – промурлыкал Ной.

На этот раз был неспешен и нежен. Он неторопливо одарил лаской каждый дюйм моего тела, пока я, одурманенная им, не простонала исступленно его имя.

* * *

Поздним утром мы сели на поезд, идущий от Центрального вокзала до Нью Канаана. На станции было не так людно, как в рабочий день, но залы вокзала все равно звенели от эха сотен шагов. Ной весь путь держался вплотную ко мне и расслабленно выдохнул, только когда мы заняли наши места на стареньком «Амтраке».

– Мама закатит истерику, – предупредил он меня, как только поезд отъехал от станции. – Приготовься к нескончаемым объятиям и слезам. Отец пожмет тебе руку как при закрытии деловой сделки, а Ава, закончив кричать на меня, скорее всего, тоже обнимет тебя.

Я кивнула со слабой улыбкой, глядя на размытый за окном пейзаж.

– Шарлотта?

– Ой, прости. Звучит замечательно.

Он повернулся ко мне:

– Ты почти все утро молчишь.

– Нервничаю, наверное. Встреча с твоей семьей – большое дело.

– Они полюбят тебя, – Ной снял и сложил солнцезащитные очки. – Ты думаешь о вчерашнем вечере?

– О грабеже или о том, что было позже? – спросила я, пытаясь обратить все в шутку. – Мы за рекордно короткое время перешли от жуткого и страшного к восхитительному и чудесному. Не верится, что это случилось за одну ночь.

Ной наклонился и поцеловал меня. Я улыбнулась, но беспокойство не отступило.

– Мне все кажется, что я что-то забыла дома. Выключить плиту или запереть дверь. Но потом я вспоминаю, что у меня больше нет скрипки.

Ной опустил незрячий взгляд.

– Прости меня, Шарлотта.

– Ты ни в чем не виноват, Ной, – мягко ответила я. – Ты должен это понимать. Теперь, когда все позади, у меня такое ощущение, будто я потеряла часть себя. Так глупо. Я целый год почти не прикасалась к скрипке. Во всяком случае, не играла всерьез. Но только я что-то почувствовала… – я тяжело вздохнула и улыбнулась. – И, да, я сильно нервничаю из-за встречи с твоей семьей. Но ведь там будет Люсьен, oui?

– Да. У них с отцом нечто похожее на рабочий отпуск.

– Хорошо, – я откинулась на спинку сиденья. – Будет здорово повидаться с ним.

Чем ближе поезд подъезжал к Коннектикуту, тем сильнее я нервничала. Даже знакомство с ровесниками давалось мне нелегко, что уж говорить об общении с людьми, живущими в огромных особняках и носящими такие имена, как Грейсон Лейк III. Я чувствовала себя сельской дурочкой или хиппи в своем свободном богемном платье и сандалиях. Родственники Ноя представлялись мне высокими, и рядом с ними я буду казаться маленьким ребенком, едва дотягивающимся до их подбородков.

Станция Нью-Канаана была опрятной и старомодной. И на ней нас ждал Люсьен Карон, внешность которого полностью соответствовала окружению.

Он стоял на платформе практически один, в светло-желтом костюме при голубом аскотском галстуке, в центре которого на ослепительном солнце поблескивал бриллиант. У меня на глазах выступили слезы, когда Люсьен взял Ноя за плечи и медленно заключил в объятия.

– Мой мальчик, – он промокнул глаза шелковым носовым платком.

– Да, да, – Ной прокашлялся.

– Шарлотта, ma chere, – Люсьен обнял и меня. Он пах дорогим одеколоном и сигаретами «Данхилл».

Люсьен не сказал мне ничего, чтобы не смущать Ноя, но в его глазах читалась безмерная благодарность.

– Ава приехала вчера поздно вечером, – сообщил он, после того как мы погрузили два своих чемодана в багажник его серебристого «Кадиллака». – Она ждет не дождется встречи с тобой, Ной.

– Кто бы сомневался, – мрачно отозвался тот.

Я бросила на него взгляд. Лицо Ноя снова ожесточилось. Когда я предложила сесть на заднее сиденье, он отпустил едкую шуточку, что вид для него везде будет одинаков.

– Эй, – я потянула его в сторону, пока Люсьен деликатно остался пускать сигаретный дым в нескольких шагах от нас. – Что с тобой?