Свет мой, зеркальце…

Ямщик прошел сквозь двух подростков — лохматый оболтус в джинсах и футболке с «Нирваной» протягивал открытую пачку «Marlboro» наголо бритому приятелю в гавайке. Музыка долбила так, что уши сворачивались в трубочку. Пол ритмично вздрагивал, толкался в подошвы. В коридоре громоздились столы и стулья, составленные друг на друга. Дверь в столовую, превращенную на сегодняшний вечер в танцевальный зал, была распахнута настежь, и оттуда мела метель ярких сполохов цветомузыки. На каждом шаге пробуя пол ногой, Ямщик приблизился к двери, встал на пороге — и прожекторы в последний раз полыхнули алым, а на зал обрушился финальный аккорд.

Тишина. Благословенная тишина.

— А теперь, — возвестил в микрофон ди-джей, верзила в бандане и стимпанковских «гогглах», — по заявкам олдскульного крыла нашей тусовки…

Он выдержал качаловскую паузу.

— …старые добрые «Scorpions»! И вы уже знаете, какая песня сейчас прозвучит!

— Знаем! — взревели в зале.

— I'm still loving you!

— …loving you!

— И вы совершенно правы! I'm still loving you — встречайте!

Надо же, изумился Ямщик. Помнят! А я думал: хлам, нафталин… Эту хитовую балладу с неизменным успехом крутили на дискотеках его юности. Под вкрадчивую гитару Руди Шенкера он ступил на танцпол. Словно тонкий, готовый треснуть в любой момент лед едва замерзшего озера, пол был скользким, но держал. Ожили прожектора: вторя мелодии, они разгорались и гасли углями вечернего костра.

— Арлекин!

Послышалось? Или действительно «мяу»? Ямщик завертел головой, силясь отыскать источник звука. Взгляд скользнул по ряду дымных прямоугольников у входа — зеркала над умывальниками. Ну да, это ведь столовая. Живем! Иначе сгинули бы в радужной пурге, да при наглухо зашторенных окнах…

— Арлекин! Ты где?

С гитарой сплелся голос Клауса Майне, «человека-в-кепке». Даже если кот и ответил, певец заглушил Арлекина.

Time, it needs time
To win back your love again.
I will be there, I will be there[4]

…

Кавалеры посмелее спешили к своим избранницам, пока тех не перехватили. На танцполе объявились первые пары. «Ботаники» и дурнушки жались по углам — кое-что в этой жизни не меняется, сколько лет ни пройди. Вступили ударные и бас, а Ямщик все кружил по столовой, невидим для лицеистов. Еле держась на ногах от усталости, пережидая вспышки боли в помятых ребрах, он заглядывал во все углы, под умывальники и ди-джейский пульт, за колонки. Ну где же ты? Where are you, my friend? Нет, это не «Scorpions», это Джон Лорд…

По закону подлости беглец нашелся в самом конце поисков. Из-под груды курток, похожей на могильный курган, блеснул отраженный свет прожекторов — два глаза, круглых от испуга.

Yes, I've hurt your pride and I know
What you've been through.
You should give me a chance.
This can't be the end
I'm still loving you[5]

…

— Как тебя угораздило?

Он попытался извлечь забившегося под куртки Арлекина, но не тут-то было. Кот попятился, вжался в шаткое убежище, зашипел, широко разевая розовую пасть. Когда Ямщик решил настоять на своем, Арлекин отмахнулся лапой, и на запястье Ямщика набухли кровью борозды от когтей.

— Кретин! — первым легло на язык. — Зар-раза!

Толпа людей, грохот, свистопляска огней. Не удивительно, что Арлекин, явившись на дискотеку из природного любопытства, перепугался до смерти. Черта с два его теперь вытащишь!

— Не дури, а? Пойдем к Зинке, она плачет…

Все, чего он добился — избежал новых царапин.

— Ах, так?!

С решимостью шахида, готового отправиться в рай на свидание с гуриями, Ямщик оторвал дубликат от первой попавшейся куртки. Дубликат вышел плохонький, такие долго не держатся. Ну и ладно, нам долго не надо! Дождавшись, пока Арлекин снова сунется наружу, он изловчился и набросил куртку на кота. Сгреб в охапку, пока пленник не выпутался, прижал к груди:

— Ты должен дать мне шанс!

У Клауса Майне получалось лучше, но Ямщик тоже не сплоховал:

— Это не может быть концом, придурок! Ведь я все еще люблю тебя…

…I'm still loving you…

Песня кончилась, зал взорвался аплодисментами и воплями восторга. Рыжая морда высунулась из рукава куртки. Кот вырывался, изворачивался всем телом, брыкался, как норовистый жеребец. Куртка трещала по швам, грозя расползтись в клочья. Откуда у него столько сил, удивился Ямщик. Откуда? Старичок, да тебя хоть на кошачьи бои выставляй!

— Спасибо, спасибо! Вы — лучшие! А сейчас…

В голосе ди-джея прозвучала коварная радость:

— Scotty and Pit Bailay! «Life Is Too Short»[6]!