Свет на вулкане

Загрохотала лебедка. И длиннейший вьетнамский бамбуковый шест с пришитым к нему внешним краем красной капроновой сети стал опускаться за борт, закачался на волнах и начал отплывать. Сеть тянулась за ним, увлекаемая грузами вглубь, — будто круги красной крови расплывались над серебряным облаком сайры.

— Мостик, вырубай правый!..

Вот и люстры правого борта угасли одна за другой.

И сейчас же над затопленной сетью вспыхнул красный, как в фотолаборатории, свет.

Сайра обезумела. Совершая двойные сальто, узкие рыбы сотнями стали выпрыгивать из воды, маниакально стремясь к источнику красного света…

Капитан и Георгий, натягивая штормовки, загрохотали сапогами вниз по трапу.

Завыла лебедка, подтягивая на канатах бамбуковый шест обратно к борту, чтобы сеть-ловушка закрылась.

Сверху Ирине было видно, как волна бьет рыбакам в глаза едкой солью, потоками стекает по зеленым широкополым зюйдвесткам. Теперь началось самое тяжелое — «подсушивание» сети. Растянувшись вдоль всего правого борта, рыбаки равномерно подбирали мокрую и тяжелую от многопудового улова сеть так, чтобы она провисла у самого борта гигантским мешком.

Это была медленная собачья работа. На миг среди рыбацких зюйдвесток мелькнула всклокоченная борода Георгия, фуражка капитана… Обдаваемые злой волной, в свете красной лампы все эти люди казались истерзанными кровавыми дьяволами.

«Вот оно, — со злостью думала Ирина, — то, с чем они, мужики, примирились…»

Ей вовсе не хотелось броситься им на помощь, как наверняка сделала бы Майка. Ей хотелось курить.

В рубке не было никого, кроме притихшего Вадима.

— Дай закурить, — попросила Ирина.

— Да нет больше. Та была последняя…

В радиорубке ее встретил доносящийся из аппарата знакомый, грузный голос:

— Ну, давайте, «Космонавт». Слушаю вас, Палыч, как всегда, доложите обстановочку. Прием.

Капитан, утирая мокрое от брызг лицо, ответил:

— Обстановочка нормальная, нормальная. Как обычно, берем рыбку, берем рыбку. Делаем первый подъем. Сейчас делаем первый подъем…

Радист дал Ирине папиросу, и она снова прошла на правое крыло мостика, представляя себе, как Ковынев сидит сейчас у себя в штабе с микрофоном у рта.

С гулом налетела косая волна, накрыв палубу и всех, кто на ней находился. Но тралмейстер не прекратил работы, потому что двое дюжих рыбаков крепко держали его за ноги. Огромным сачком на длиннейшей рукоятке он, с помощью лебедки, вычерпывал из сети улов, переливая рыбу в деревянный лоток, откуда она скользила в трюм, в ящики со льдом.

Снова ударила волна.

Ирина отвернулась. Вошла в рубку. За окном качались огни других сейнеров. Сейчас там шла такая же адская работа.

— Слушай, Дима, ну и сколько за ночь можно провести таких подъемов?

— От силы восемь — десять. Всякий раз распугиваем. После снова приходится накапливать светом. А то переходить, искать в другом квадрате. А что?

— Ничего, — сказала Ирина. — А можно курить в рубке?

— У нас курят, — ответил Вадим и насупился.

Минут через двадцать сюда, тяжело дыша, поднялся Георгий. На ладони его появилась кровавая ссадина.

— Подите залейте йодом, — сказал капитан, проходя к локатору.

— Ничего. Заживет, как на собаке. — Георгий кивнул Ирине: — Ну, теперь видели, как рыбка достается?

— Глупо достается, — сказала Ирина, косясь на его рану. — Это все равно как плавать сейчас на плотах через океан. Пора отказываться от сетей. Средневековый, безнадежно устаревший способ… А руку вы все-таки йодом залейте.

— Брать рыбу без сети? — устало сказал капитан. — Этого навряд ли наука достигнет. Я не доживу.

— Разве что на удочку, — ухмыльнулся Георгий, обматывая руку носовым платком. — Как кумжу.

— На днях должен прибыть наш электрик с генераторами. Переоборудуемся. И будем ловить сайру без всякой сети, — ответила Ирина. — А кумжу можно и на удочку.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

И они отправились ловить кумжу.

«Космонавт» пришел к острову на рассвете, когда на пирсе еще млели огни и сопки едва проступали в синеве ночи.

Из живых существ только знакомый петух колоссально надрывал горло где-то за пакгаузом да белая лошадь сонно щипала траву у подножия вулкана.

Сначала путь их шел мимо завода, где сейчас шумели конвейеры — у одного из них, наверно, трудилась Майка, — потом миновали склад и снова вышли на берег бухты.

Был отлив. На мокром сиреневом песке четко отпечатывались следы сапог Георгия и кедов Ирины. Через полчаса он тронул ее за плечо и повел в обход большого скалистого мыса наезженной грузовиками дорогой, которая круто поднималась на перевал между двух сопок.

На самой вершине перевала Ирина замерла.

В лицо ударил теплый ветер. Внизу нежилась изумрудная бухта, защищенная с трех сторон высокими скалами. Зеркало воды чуть посверкивало утренними солнечными зайчиками.

Она по-мальчишески кинулась вниз, к берегу, навстречу тихой водичке. Ведь сейчас, черт побери, стояло лето — июль месяц! И остров лежал где-то на широте Сухуми.

Да нет, это было лучше и свежее всех Кавказов и Крымов, вместе взятых! Бухта, во всей своей первозданной чистоте, казалось, радовалась первооткрывателям, ластилась к их ногам.