Свет над океаном

Ли не сказал ему, что может дышать всего лишь два-три часа: ведь это никак не изменило бы положения. Правда, в крайнем случае он может выбраться из снаряда и с таким же успехом держаться за него… Но тогда волна обязательно захлестнёт утлое судёнышко, оно мгновенно потеряет плавучесть. В результате вместо одного погибнут двое — тот парень, видно, совсем обессилел…

Нет, Ли умрёт молча, а тот пусть пользуется его снарядом. Нужно только дышать поменьше… Пореже… Лучше всего уснуть. Но разве это мыслимо при такой болтанке?

А Киви, казалось, одеревенел. Вцепившись в спасательный снаряд, он редко, прерывисто дышал.

Вот уже два, вот уже три часа носятся они по волнам океана, и Ли чувствует, что начинает задыхаться. Ему хочется встать, его бросает то в жар, то в холод, в голове поднимается какой-то звон, непрерывно течёт слюна. Рванув ворот рубахи, он приподнимается, ударяется головой о прозрачную стенку и, потеряв сознание, падает.

10. Будущее

После своего страшного признания Саммерс вызывал у Горова не ненависть, а презрение, отвращение. Быть может, здесь сыграло роль утверждение Мэри — «на планете всё осталось по-прежнему». Быть может, Горов просто не научился ненавидеть: за всю жизнь ему ни разу не пришлось лицом к лицу столкнуться со смертельным врагом.

Джон сидел у стола в той же позе, уронив голову в ладони, и Горов несколько секунд помедлил у коммингса, зачем-то прислушиваясь к его прерывистому дыханию. Потом, сердясь на самого себя, решительно подошёл к креслу, громко стукнул костяшками пальцев по столу.

Саммерс вздрогнул, поднял голову.

«Спал?!» — возмутился Горов, но тут же увидел глаза Джона, — в них не было и тени сна. Горов сел, несколько секунд разглядывал его так, будто видел впервые. Потом заговорил — тяжело, устало.

— Если всё действительно случилось так, как рассказываете вы. Саммерс, вам нет и не может быть оправданий. Вы совершили величайшую подлость, перед которой меркнет даже сомнительная слава Герострата, и теперь несёте заслуженное наказание. Убить вас? Нет, это слишком мало и никому не нужно. Вы должны жить. Ещё точнее, вы обязаны жить. Жить для того, чтобы попытаться хоть в какой-то степени искупить свою вину перед человечеством, чтобы работать и бороться за его счастье. Вы очень виноваты, но не преувеличивайте свою вину: гораздо большую ответственность несут те, кто посылал в космос базу для бомбардировки планеты… Мы лишены связи, приборы наблюдения не позволяют нам судить об обстановке. То, что вы совершили, могло отбросить жизнь на миллионы лет вспять — уничтожить биосферу… Но она должна возникнуть снова! Какой же вывод следует сделать из этого, Джон Саммерс?

Горов напрасно ждал ответа несколько секунд, потом встал, прошелся по отсеку. В голову пришла неожиданная мысль: что если Саммерс совершил свой поступок, будучи не совсем… в здравом уме? Космическая психология — штука тонкая! И теперь — чёрт его знает, на что способен этот отчаявшийся человек? Может быть, следует немного его приободрить?

— Я понимаю, — снова заговорил Горов, — вас пугает астрономическая величина названной мною цифры. Но это — максимум. Это самое страшное, что может случиться. Никто из нас не знает истинной способности жизни к приспособлению. Будем оптимистами: вполне возможно, что живая клетка, приспособившись к условиям повышенной радиации, в кратчайшие сроки перестроит структуру хромосом, и на земле, рядом с качественно новыми, нарождающимися формами, некоторое время будут процветать старые… В том числе и человек! Это может случиться через сорок, через пятьдесят поколений, но всё-таки это произойдёт! Конечно, если бы ударные волны и громадные температуры не уничтожили лабораторий, научных центров, если бы осталась в живых армия учёных-биологов, наших с вами современников, человечество с их помощью гораздо быстрее и безболезненней приспособилось бы к новым условиям. Но… Итак, мистер Саммерс, отныне я буду вместе с вами нести бремя этой страшной тайны: не следует пока сообщать о случившемся сотрудникам, особенно женщинам. Сегодня же я под каким-нибудь предлогом приостановлю, а потом и вообще законсервирую работы по восстановлению антенны связи с планетой. Всё должно идти своим чередом, только работать мы должны будем ещё энергичнее…

Саммерс быстро поднял голову.

— Вы… Вы верите… мне?!

Горов пожал плечами.

— Я уверен, что вы постараетесь сделать всё, чтобы искупить свою вину перед людьми. Не так ли?

— Тогда… — Саммерс остановился в нерешительности, но, встретившись с вопросительным, спокойным взглядом Горова, решительно продолжал: — Тогда разрешите мне взяться за ремонт антенны! Я клянусь…

Горов поднял руку.

— Не нужно. Я верю вам, мистер Саммерс. Но я хотел бы, чтобы сейчас, оказавшись в роли стороннего наблюдателя, вы поняли до конца свою страшную ошибку, оценили свой безумный поступок.

— Вы говорите — «безумный»… Вы не верите, что я могу работать как человек вполне здравомыслящий? Вы считаете, что всё и вся, что противостоит вам и вашим идеям — безумие?

Горов тяжело вздохнул.