Свет обратной стороны звезд

— Так то ж мы думали, а они иделают, — не нашел ничего лучшего ответа Виктор. — Прочел я енту книжицу, котору подневольный космонаут в халупу медицинску старшому начальнику принес.

— А, «Имперский сплетник», журнал. Знал бы ты, как все на самом деле бывает… — с досадой сказал Конечников.

— Шо, брешут писаки? — с надеждой спросил брат.

— Врут. Все гораздо хуже.

— А зачем? Кому енто надоть?

— Кому? — Конечников зло усмехнулся. — Тому, кто нашу смерть ест и пьет, кому наша смерть — как сладкая коврижка. Правителям нашим. Если бы не это, они давно бы ответили за все свои «добрые» дела. А так они громоздят ложь на ложь и заставляют других признать это правдой.

— Но зачем? — поразился и испугался брат.

— Власть, деньги, сила.

— Но зачем?

— Наверное, чтобы у них было, а у других не было.

— Разве ж так можно? Разве нельзя по-другому?

— Можно, — поколебавшись, ответил Конечников. — Давным-давно людей было немного. Все делали машины. У каждого было все, что ему надо. И не было нужды людям воевать.

— Ты стал дедовы сказки пересказыш, — усмехнулся Виктор. — Так не быват.

— Бывает…

— Не… — замотал головой Виктор. — Не могет того быть.

— А ты представь, что это правда.

— Мыслю я, что не только за хавку и барахло людишки друг друга колотить будут.

— Верно, — заметил Федор. — Не только… За власть или просто чтобы силу проявить. Только надо ли? Все есть…

— От ты ж… Не знаю, что б я делати бы стал, — Виктор почесал в затылке. — Взглянуть не пристально, если, то — лепота. Ничего делать не надоть, пахати не надоть, сеять не надоть, в лес за зверем ходить не надоть. Руку протянул — харч, другую потянул — самогонка. Отросток взлетел — только подумал, и готово дело, баба теляшом. Ей тоже мести не надо, стряпать не надо, за дитями смотреть не надо. Об одном, поди, и думает, как на елде попрыгать. Ты думаешь то лепота… А я мыслю — скучно это. Не протянул бы долго. Тоже не по-людски, не по совести. Добывать все это надо, трудиться. Умению свою, руки прикладывать. А иначе, зачем это все? Как тогда радоваться и гордиться своим добром, если у трудника и у лодыря все одинаково?

— А никак, — ответил Конечников.

— Это как жа? Такого и быть не должно, жить то зачем тогда, — запальчиво произнес Виктор.

Лицо у него побагровело, ладони сжались…

— Две с половиной тысячи лет так жили.

— Откуда тебе Федя про то знать? — более спокойно спросил Виктор.

— Читал про то, — ответил Конечников.

— Был дед Арсений — летописец, стал Федор — летописец, — со вздохом ответил брат. — Было, прошло, однако. К лучшему, по разумению моему. Зачем голову забивать.

Конечников подумал, что если бы он добавил про то, что люди были лишены возможности проявлять свои чувства и рожать детей, как требовала их природа, то Витька бы просто кинулся в драку. А то, что они променяли удобство и спокойствие на короткую жизнь полную болезней, лишений и опасностей, брат воспринял бы как само собой разумеющееся.

— Может ты и прав.

— Скажи, Федя, раз ты все знаш, — зачем космонауты к нам пристали? Чей-то вам надо, что вам там в своем далеке не сидится? Там бы и космонаутством своим промышляли.

Конечников не стал заострять внимание, что Виктор отнес и его к «космонаутам».

— Витька, погляди на те холмы, — показал он за Гремячку, где виднелись остатки старых гор. Вот за ними лежит в земле руда, без которой ни компрессита, ни бальдурита не сделать.

— Каку бальдуру? — не понял Виктор.

— Помнишь, у деда нож был? Тяжелый, прочный. Точило его не брало, в огне закалки не терял, даже камешки прозрачные с Гремячки, алмазы которые, царапал.

— Как же не помнить, знатный был нож.

— Так он из компрессита, это материал так называется. Из него броню делают для кораблей. А если к нему генератор подключить, то материал такой крепости делается, что листок в папиросную бумажку толщиной становится прочней стальной плиты в три пальца.

— Ебическа сила… — вырвалось от удивления у Виктора. — А как енто так?

— Он ячейки, как у сетки рыболовной образует. Так эти ячейки у себя внутри энергию от генератора накапливают.

— А без него обойтись можно? — с надеждой поинтересовался Виктор.

— Нет, — ответил Конечников. — Этого материала даже в астероидах очень мало. Нужно сто тонн перелопатить, чтобы грамм получить.

— О, как, — размышляя, произнес Виктор. — А скажи, брат, много там ентой руды лежит?

— Километров на пять вглубь, и Бог знает на сколько вширь. Концентрат. Можно прямо в плавильник.

— Этак от нас до скончания времен космонауты не отстанут, — подвел итог Виктор. — Для них енто цельно богачество. А нам шиш на постном масле. Разроют все тута, Гремячку загадят, дыма, пыли, шума понаделают. Зверье уйдет, просо расти не будет. Спасибо, что сказал, брат, надо отсюда подаваться туда, где ентого добра отродясь не бывало. Эх, жизня… А я дом построил, думал сам буду жить, детки мои, внучата.

— А вдруг пронесет. Может они с того конца копать начнут. Или придумают, как без него обходиться.

— Черта с два, — в сердцах сказал Виктор. — Пойду деда проверю.