Свет очей моих (ЛП)

День кончился слишком быстро. После чего они ещё немного погуляли, слова иссякли, их лица вспотели и раскраснелись от жары, и они возвратились в квартиру. По-прежнему не говоря ни слова, они осторожно, чуть нежнее обычного, раздели друг друга и единым целым упали в кровать.

Они занялись любовью с оттенком отчаяния, которого давно уже не испытывали. Последнее время их страсть была единственным привычным явлением. Чувство, в которое каждый из них кутался как в самое любимое и драгоценное одеяние. Между ними всё ещё не унимался пыл. Частенько бывали минуты, когда они задыхались от безумного желания и жажды. Вожделение устилали уют и уверенность, которые пришли только со зрелой любовью. Джон хотел бы верить, что так будет и в их восемьдесят. Если они доживут.

Однако сегодня всё было по-другому. Их не накрыло уютным одеялом близости. Их соединила горькая радость.

Они сжимали, лизали и ласкали, изредка нашёптывая нежности, в очередной раз стремясь запечатлеть в памяти географию тел друг друга.

На часах было 16:43, когда они задремали, блестящие от пота и липкие от семени, сплетённые так сильно, насколько это возможно для двух отдельных тел, и в это время зазвучали сирены. У них не было убежища Андерсена*, они не намеревались пойти в метро и не собирались в сырой, неприятный подвал, пока не возникнет бесспорная необходимость. Когда Джон наполнил две оловянных чашки водой и собрал аптечку, Шерлок быстро собрал все подушки, какие смог найти в квартире, и свалил их в уборной без окон на первом этаже. По счастью, в здании больше никого не было, чтобы отругать их за небрежность.

Они зарылись в мягкой крепости и ждали.

В ванну с коваными ножками уже были сложены картины Шерлока, аккуратно завёрнутые в коричневую бумагу и накрытые толстым лоскутным одеялом. Это всё Джон, потому что Шерлок, как обычно, рассматривал свою работу с определённым безразличием. Майкрофт (или один из его помощников) собрал бы всё и сохранил в безопасном месте навечно. Возможно, в пещере в Уэльсе, зная Майкрофта. Джон понимал, что каждый день будет скучать по картинам Шерлока со стен их дома. Он будет скучать ещё по многому, кроме его живописи, вот почему он решил уехать куда подальше и освещать войну, а не куковать на Бейкер Стрит.

— Нас вполне может разорвать на куски, — отметил Шерлок почти небрежно.

— Полагаю, может, — признал Джон. — Но я так не думаю. — Он действительно не думал, хотя не было никакой логической причины для самонадеянности.

Никто из них не упомянул, что, по крайней мере, они были бы вместе во время взрыва. Не было никакой нужды говорить про это. Возможно, они держались друг с другом только благодаря взаимному безумию. Что было весело: Джон давно смирился с этим.

По своему обыкновению, Шерлок растянулся и устроился головой на коленях Джона. Всего секунду спустя надёжные, спокойные пальцы прошлись по его волосам, пока они оба слушали, как война разрушает город снаружи. Джон пропустил сквозь пальцы по-прежнему густые тёмные кудряшки. Тут и там попадались отдельные волоски, которые только сейчас чуть серебрились. Он никогда не устанет перебирать волосы Шерлока, и Шерлок зарылся носом ему в живот в знак благодарности.

— Мы сбрендили, — прошептал Джон.

Шерлок фыркнул в голый живот Джона.

— Как обычно, — отметил он.

Возразить было нечего, так что они просто умолкли и стали слушать звуки разрушения.

Когда наконец прозвучал отбой в 18:10, они поднялись в квартиру. Они снова надели рубашки, потому что не было никаких гарантий, что Майкрофт или один из его подчинённых не придут с поручением в последнюю минуту даже посреди хаоса, в который погрузился город. С ухмылкой, которой, как знал Джон, Шерлок надеялся скрыть сантименты, он надел свой любимый жилет. Жилет — подарок Джона, в цветную клетку — зелёную, голубую, чёрную и жёлтую — цвета древнего тартана Уотсонов. Между собой они шутили, что это вместо невозможного подарка — обручального кольца. В свою очередь, Джон получил галстук с вышитым фамильным гербом Холмсов, который, кроме Майкрофта, никто никогда не узнавал.

Одевшись, Шерлок отправился к сейфу в стене спальни и достал стопку бумаг, которые он спрятал там перед их прогулкой в парке. Затем он уселся за кухонным столом, чтобы ещё раз изучить послания из Уайтхолла, прибывшие рано утром. Но его внимание явно рассредоточилось, так как ещё он наблюдал за своим партнёром, который ходил вокруг. Джон, проявив рациональность, приготовил сэндвичи из жаркого, которое они ели на обед, намазал хлеб толстым слоем масла и зернистой горчицей, а сверху добавил ломтики мяса. Он также заварил чайник и выставил всё на поднос.

Они вышли из квартиры на крышу и уселись на их привычное место для пикника, ужинали и смотрели на пожары, полыхающие вдали.