Свет погас

Миссис Битон с досадой вывалила булочки на тарелку, вспомнив смазливых служанок, которым ей не раз приходилось отказывать от места из-за определенных подозрений.

- Я нисколько этого не стыжусь, и нельзя судить человека слишком строго, ежели он завсегда платит в срок. Я умею ладить с молодыми людьми, ты умеешь для них стряпать, и я говорю: пускай каждый занимается своим делом, тогда все будет тихо-мирно. Подай им булочки, Лиз, да не вздумай пререкаться с девчонкой. Больно уж тяжкая у него доля, и ежели ему перечить, он в ответ сыплет такими ругательствами, каких я сроду от своих жильцов не слыхивал.

- Вот так-то лучше, - сказала Бесси, садясь за чайный столик. Спасибо, миссис Битон, вы можете уйти.

- Это я и собиралась сделать, не извольте сомневаться.

Бесси не удостоила ее больше ни одним словом. Она знала, что именно таким образом сражают наповал своих соперниц благородные дамы, а женщина, которая работает в перворазрядном баре, уже, можно сказать, без десяти минут благородная.

Она взглянула через стол на Дика и была неприятно удивлена. Ворот его усеивали крошки еды; рот, заросший косматой всклокоченной бородой, угрюмо кривился; лоб избороздили глубокие морщины; волосы на впалых висках были какие-то грязновато-серые, то ли от седины, то ли неведомо отчего. Глубоко несчастный и безнадежно опустившийся, этот человек вызывал у нее сострадание, но в глубине души она невольно испытывала еще и злорадство, видя, до чего теперь жалок и унижен тот, кто прежде сам ее унижал.

- Эх! Как приятно чувствовать, что ты здесь, рядом, - сказал Дик, потирая руки. - Ну, Бесси, расскажи подробно, как ты преуспеваешь в своем баре и как тебе вообще живется.

- Да уж, будьте спокойны. Ежели б вы могли на меня поглядеть, сами увидели бы, как я себя блюду. А вот вам, сдается мне, не очень-то сладко приходится. С чего это вы вдруг ослепли? И почему об вас никто не заботится?

Дик был слишком благодарен за саму возможность слышать ее голос, и его нисколько не задело то, как она с ним разговаривает.

- Когда-то, очень давно, меня ранили в голову, и от этого пострадали глаза. А заботиться обо мне теперь никто не станет. С какой стати? К тому же, право, мистер Битон делает для меня все, что нужно.

- Неужели у вас не было знакомых молодых людей и девушек, еще раньше... до болезни?

- Быть-то были, да я не хочу, чтоб они видели меня таким.

- Так вот зачем, значит, вы отрастили бороду. Сбрейте ее, она вам совсем не к лицу.

- Помилуй боже, моя крошка, да разве стану я теперь думать о том, что мне к лицу?

- А как же. Когда я приду в другой раз, чтоб ее и в помине не было. Ведь мне можно прийти?

- Я буду только благодарен. Боюсь, что раньше я дурно обращался с тобой. И ты на меня сердилась.

- Еще как.

- Поверь, я от души сожалею. Приходи, когда только будет возможность и желание. Видит бог, ни одна живая душа обо мне не вспомнит, кроме тебя и мистера Битона.

- Много он об вас помнит, да и она тоже, - при этих словах девушка тряхнула головой. - Живите как знаете, им и горя мало; станут они утруждаться, как бы не так! Это с первого взгляда видать. А я еще приду, и приду с охотой, только вы наперед побрейтесь да переоденьтесь - на вас даже глядеть неловко.

- У меня была где-то целая куча одежды, - сказал он беспомощно.

- Знаю. Велите мистеру Битону достать ваш новый костюм, я его вычищу и стану за ним следить. Всякий может ослепнуть, мистер Хелдар, но это вовсе не значит, что он должен быть грязен, как трубочист.

- Неужели я грязен, как трубочист?

- Ох, мне так вас жаль, просто сердце разрывается! - воскликнула она, увлеченная внезапным порывом, и схватила его за руки.

Он невольно наклонился вперед, как бы стремясь поцеловать ее - эту единственную женщину, которая пожалела его теперь, когда он уже не был столь горд, чтобы отвергнуть жалость. Она сразу встала, собираясь уйти.

- Ну нет, об таких глупостях и думать позабудьте, сперва вам надобно привести себя в приличный вид. Это вовсе не трудно, стоит лишь побриться да переодеться, всего-то делов.

Он услышал, как она натягивает перчатки, и тоже встал, чтобы проститься с ней. Она подошла к нему сзади, бесстрашно чмокнула его в затылок и убежала так же стремительно, как в тот день, когда расправилась с Меланхолией.

- Подумать только, я поцеловала мистера Хелдара, - говорила она себе, и это после всего, что я от него натерпелась, после всего! Уж больно мне его жаль, а ежели б он побрился, на него можно бы, пожалуй, и заглядеться, но... Ох эти Битоны, совести у них нету, когда они так с ним обходятся! Ведь на Битоне была его рубашка, я знаю наверняка, будто своими руками ее выгладила. Что ж, завтра погляжу... Доведаться бы, много ли у него денег. Может, это выйдет получше моего бара - утруждаться вовсе не надобно, а жизнь у меня будет такая же приличная, само собой, ежели никто не пронюхает.