Свет погас

Дик отнюдь не был благодарен Бесси за такой прощальный подарок. Всю ночь напролет затылок у него горел от ее поцелуя, но, как бы то ни было, он счел наконец разумным побриться. На другое же утро он велел себя побрить и сразу ободрился. Чистая одежда, свежее белье и сознание, что на свете есть женщина, не безразличная к его внешности, дали ему силы выше поднять понурую голову: на время он освободился от мыслей о Мейзи, которая могла бы, будь все по-иному, подарить ему этот поцелуй и еще целый миллион поцелуев.

- Надо хорошенько подумать, - сказал он себе после завтрака. - Для этой девушки я наверняка ничего не значу, сомнительно даже, придет она еще или нет, но если она изъявит согласие заботиться обо мне за деньги, я денег не пожалею. Ведь никто другой во всем мире не захочет взять на себя такой труд, а ей я могу платить столько, что она будет довольна. Она выросла на панели и теперь считает за честь работать в баре: я дам ей все, чего она пожелает, пускай только приходит сюда, разговаривает со мной и заботится о моих нуждах. - Он потер свежевыскобленный подбородок, чувствуя смятение при одной мысли, что она вдруг не придет. - Наверно, я и впрямь был грязен, как трубочист, - продолжал он. - Я считал излишним следить за собою. Я знал, что пачкал одежду за едой, но не обращал на это внимания. Если она не придет, это будет жестоко с ее стороны. Она должна прийти. Мейзи пришла всего один раз, на больше ее не хватило. Но она совершенно права. У нее есть цель, ради которой стоит работать. А эта девчонка только знай себе пиво накачивает, хотя, быть может, ей вскружил голову какой-нибудь красавчик и они весело проводят время. Подумать только, она может обмануть меня ради любого приказчика. Как же я опустился.

В душе у него раздался вопль:

"Это будет мучительней всего пережитого! Это станет напоминать, и растравлять, и пробуждать, и терзать, и в конце концов сведет тебя с ума!"

- Знаю, знаю! - вскричал Дик, в отчаянье ломая руки. - Но боже милосердный! Неужели горемычный обездоленный слепец навек обречен не ведать в жизни иных радостей, кроме как есть три раза в день и носить замусоленную жилетку? Я хочу, чтоб она пришла.

И она пришла задолго до вечера, потому что в ту пору никакой красавчик не кружил ей голову и она думала лишь о богатой поживе, дабы потом беспечно предаваться праздности до конца своих дней.

- Ну, вот, теперь вас и узнать нельзя, - сказала она одобрительно. - Вы стали совсем прежний - благородный человек, который знает себе цену.

- Выходит, я заслужил еще один поцелуй? - спросил Дик, слегка краснея от смущения.

- Может статься - но покамест вы его не получите. Сядемте да подумаем, чем я могу вам помочь. Мистер Битон вас обирает, это яснее ясного, ведь теперь вы не можете проверять счета и хозяйственные книги. Правду я говорю?

- Конечно, Бесси, лучше б ты приходила ко мне и сама вела мое хозяйство.

- В этот дом мне ходить нету никакой возможности - сами знаете не хуже моего.

- Знаю, но я готов переехать куда-нибудь, только б ты согласилась.

- Я все одно буду об вас заботиться, как сумею, но работать за двоих мне не расчет.

Намек был вполне прозрачный.

Дик рассмеялся.

- Ты еще не забыла, где лежит моя чековая книжка? - сказал он. - Торп перед отъездом распорядился подвести полный баланс. Можешь взглянуть своими глазами.

- Она завсегда лежала под жестянкой с табаком. Вот!

- Ну-с?

- Ого! Четыре тысячи двести десять фунтов, девять шиллингов и один пенс! Вот это да!

- Пенс можешь не считать. Как видишь, я недурно заработал за один год. Надеюсь, этой суммы, если прибавить к ней ежегодный доход в сто двадцать фунтов, будет достаточно?

Теперь Бесси уверилась, что беспечная жизнь и красивые наряды почти у нее в руках, но надо было еще показать, что она хорошая хозяйка и заслуживает этого.

- Да, но вам придется съехать отсюда, и ежели мы учиним проверку, думается мне, станет ясно, что мистер Битон изрядно уворовал по мелочам. Прежде у вас было куда больше всякого добра.

- Не беда, пускай себе пользуется. Только одно я непременно хочу взять с собой - ту картину, для которой ты мне позировала - и кляла меня последними словами. Мы покинем этот дом, Бесс, и уедем хоть на край света.

- Беспременно, - пробормотала она в замешательстве.

- Не знаю, куда мне деваться от самого себя, но сделаю все, что в моих силах, и ты сможешь покупать всякие тряпки, какие твоей душе угодно. Право, ты не пожалеешь. Поцелуй же меня, Бесс. О, всемогущие боги! Как чудесно вновь обнять женщину!