Свет проклятых звёзд (СИ)

Работа в рыбацком поселении снова встала. Гном, конечно, исправно отчитывался о делах, присылал каких-то малолетних родственников с письмами, чертежами и расчётами, требовал одобрить или отклонить проекты, но как в такую погоду думать о делах, когда череп раскалывается, и старые раны рвёт, словно клыками зверья?

«Нарочно, наверное, заваливает письмами, — боль и снадобья для борьбы с ней начали рисовать всех вокруг врагами, — проклятый недоросток! Думает, самый умный! Думает, я не проверю! А я проверю! И не сообщу заранее о том, что приду! Никто не будет знать, что я приду! Иначе тебя предупредят! Ты же всех подговорил покрывать тебя, тварь морготова!»

Почему-то вспомнив о голосе, струнах и глупой внучке рыбака, Брегор представил, как выглядела бы сказка Пойтара с такими героями и событиями.

Глупая девушка со светло-русой тощей косичкой на страницах сказки превратилась бы в прекрасную эльфийскую принцессу с золотыми локонами ниже пояса, которую держит в плену злой орк, чьим прообразом стал бы несчастный дедок, брошенный родными на произвол судьбы. Разумеется, нашёлся бы герой, который освободил бы несчастную и сделал своей женой. Разумеется, ни сам вождь, ни его стража не собирались совершать подобное геройство, только разве важен истинный финал для волшебной сказки?

Похоже, все мудрые рассуждения Пойтара из Барад Эйтель были такими вот выдумками, неприменимыми в жизни, однако его тексты запоминались, отдавались в сердце, к ним хотелось возвращаться. Зачем? Кто же знает.

Воистину, человек умрёт, но не его идеи.

«А какие бессмертные идеи останутся после Брегора, сына Боромира?»

Эта мысль ранила, добавив ещё душевных страданий. Проклятая зима! Проклятая Хирвен! Проклятое селение и гном, его отстраивающий!

Ненавидя всех, кого удалось вспомнить, вождь зачем-то взял перо и бумагу и начал записывать придуманную сказку. Хотелось вспомнить померещившуюся песню, однако возродить удалось только несколько строк:

«Все ночи и сомнения, что ранили меня,

Небесные создания укроют под водой.

Из небыли воздвигнутся большие города,

Из тени и сомнения, из медленного льда…»

***

В плохую погоду обычно не приходили письма, а если прилетали вести, значит, что-то случилось.

Барахир посмотрел а глаза гонца, потом — на крошечный свёрток. Посланник многозначительно кивнул.

— Что? — спросила Эмельдир, и её вопрос прозвучал аккомпанементом к метели за окном.

— Вождь Брегор, сын Боромира пропал без вести, — монотонно проговорил Барахир, часто моргая. — Не удалось найти следов, а собаки-ищейки шли к реке. Вот так.

Примечание к части Песня «Из реки» В. Бутусова

Может быть, сон не к беде?

Зима кружила и бросала в лица вихри режущего снега. Вынужденные находиться на улице люди закрывались от непогоды шарфами и платками, тщетно отворачивались от вьюги, но обмануть коварный ветер не удавалось.

— Это меня муж ревнует, — заплетающимся от хмеля языком проговорила Брегиль, сильнее сжимая в объятиях крепкого мужчину, чуть ниже себя ростом, зато более широкого в плечах.

— Он же помер, — ухажёр тоже произносил слова с усилием.

Парочка вывалилась из трактира подышать свежим воздухом, и как раз в этот момент началась метель.

— Он погиб на войне с Морготом, а не помер, — уточнила дочь Брегора. — И теперь не хочет, чтобы я за другого вышла. Сам ни одной юбки не пропускал, а мне, значит, нельзя счастье своё устроить? Он мне живой изменял! А я не могу мёртвого отпустить с миром, да?

— Ты ж знаэш-шь, — покачнулся, начав отливать, мужчина, — я тебя все-да замуж зову. Ты только кивни.

— Ха! — Брегиль толкнула приятеля, и тот брызнул себе на сапоги. — Таких, как ты, охочих до моего наследства, больше, чем у Моргота орочья!

— Да ты чё сделала! — пьяный ухажёр заправил всё, что надо, в штаны, посмотрел на впитавшиеся в обувь капли. — Дура!

— Вот и вся любовь? Сапожки важнее жёнушки? — дочка вождя беорингов расхохоталась.

— Дура! — нечётко выплюнул мужчина, замахнулся и попал подруге кулаком по скуле. Рука скользнула, зацепила нос.

Брегиль ничего не ответила, просто молча пнула сапогом обидчика между ног. Когда тот скорчился, женщина нанесла несколько очень опасных ударов по животу, повалила приятеля в сугроб, а потом развернулась и ушла в тепло. Как ни в чём не бывало.

***

Дом старшей дочери Брегора в Дор-Ломине был большим, однако поднявшийся под утро шум разбудил даже спавшую далеко от парадного входа Бельдис. Девушка не удивилась очередной бурной ночи матери, которая теперь, узнав о случившемся с её отцом-вождём, считала себя вправе скорбеть, не зная меры.

«Когда твой папа погиб, — поучала вернувшаяся в очередной раз под утро Брегиль несогласную с её поведением дочь, — ты была маленькая, и не поняла произошедшего, а потом и забыла папку своего быстро. А я взрослая. Я всё понимаю».