Свет проклятых звёзд (СИ)

Нет! Смерти этого отвратительного лжеца не хотелось совершенно. Понимая, что оборванец врал, Бельдис заводилась пуще прежнего, пружина внутри сжималась до предела, угрожая опасно выстрелить и сломать весь механизм. Теперь девушка осознавала — ей не будет покоя, пока она не поговорит с этим гадом ещё раз. Но как это устроить?

Единственная идея, приходившая в голову — попросить помощи самой ужасной женщины Дор-Ломина или даже всей Арды. Только как начать беседу?

«Милостивая госпожа Гильдис, прошу тебя, помоги мне встретиться с незнакомым мужчиной, который сидит в твоей тюрьме за бунт против моего дедушки? Да, жених не знает…»

Как это отвратительно звучит! Но что делать? Что сказать, если не это?

Письмо! Да! Пусть служанка отнесёт. Прямо сейчас! То есть…

Бельдис посмотрела в темноту за окном, прислушалась. Да, до утра далеко, все ещё спят, кроме ночных сторожей. Хотя, они тоже могут спать. От этой мысли стало не по себе: что, если прямо сейчас сообщники «сына Хамира» придут сюда расквитаться с семьёй обидевшего их вождя? Тётя Гильвен ведь тоже была непричастна ни к чему! А её убили.

Ощутился неприятный, пробирающий до костей холод, несмотря на жарко горящий камин. В голову полезли отвратительные мысли о том, что дедушка Брегор исчез при очень странных обстоятельствах, его так и не нашли, а погибшим считают, потому что выжить в метель и мороз у него просто не было шансов.

Что, если до него добрались те самые потомки бунтарей, а теперь прячутся в Дор-Ломине, готовясь убить всех детей и внуков ненавистного правителя?

Мысли становились всё мрачнее, сердце билось чаще, дыхание затруднилось, и текст письма кривился уже почти, как у ребёнка, едва научившегося держать перо. Однако, несмотря ни на что, хотелось увидеть пугающего незнакомца ничуть не меньше, чем раньше. Какой он красивый! Какие у него невозможно прекрасные глаза! А эти ресницы! Уи-и-и-и!

Прижав кулаки к груди и издав тоненький писк, Бельдис подпрыгнула на стуле и, зажмурившись, заулыбалась. Какой красивый! Вот бы ещё раз увидеть! Только бы госпожа Гильдис не подумала ничего плохого! А ведь подумает… А, плевать!

***

Взгляд мутноватых глаз гипнотизировал, изучал, проникал в самую душу. Бельдис не могла отделаться от ощущения, что жена Хадора видит в юной аданет нечто плохое из прошлого, например, соперницу за любовь вождя. Или просто презирает всех беорингов, что вполне вероятно.

— Ты же понимаешь, — выслушав сбивчивую речь, повторившую содержание письма, Гильдис оперлась локтями на стол и приложила пальцы к подбородку, — что, если этот человек причастен к вооружённым мятежам, пусть и только готовившимся, нам придётся его казнить?

Бельдис такое не приходило в голову, поэтому, услышав страшные слова, девушка почувствовала, как темнеет в глазах, а всё вокруг начинает вращаться. Схватившись за столешницу, дочь Брегиль открыла рот, чтобы что-то сказать, но не смогла произнести ни звука. И Гильдис, продолжая гипнотизировать жуткими блёклыми глазами, начала диктовать правильные мысли:

— Ты можешь показать себя милосердной госпожой, будущей советницей вождя своего народа, готовой помогать и спасать. Ты можешь взять этого человека, который назвался Ласдором, сыном Халмира, себе в услужение, пусть выполняет грязную тяжёлую работу, искупляя вину. Или пусть как-то иначе служит семье вождя, но, Бельдис, ты уверена, что готова держать рядом с собой и своими будущими детьми столь опасного человека? Ты уверена, что твоё милосердие не воспримется мужем и его родителями как измена? Уверена, что не станешь относиться к помилованному преступнику, как к полюбовнику? Я не требую ответа, Бельдис, Я лишь хочу, чтобы ты ответила самой себе.

— Я должна его увидеть, госпожа Гильдис, — тихо произнесла девушка, понимая, насколько глупо выглядит. Сейчас хотелось рыдать, и от стыда за свои эмоции возникало желание умереть прямо здесь.

— Я пришлю за тобой, — уклончиво ответила жена вождя. — Иди домой.

Понимая, что придётся ждать, возможно, не один день, Бельдис едва не заплакала в голос. Госпожа Морготова Змея и к себе позвала лишь через два дня после получения письма, а сколько времени пройдёт до возможности увидеть преступника? Как все эти ночи спать? Как есть? Как жить? Как говорить с Хандиром, если он придёт? О, Эру, дай сил и мудрости!

— Будь умницей, юная аданет, — угрожающе сказала, вместо прощания, Гильдис.

И сердце едва не выскочило из груди от нахлынувшего отчаяния.

***

— Халмир? На военном складе? — гном-торговец, осевший с семьёй в Ладросе задолго до последнего мятежа, задумчиво почесал лысину. — Ну-у, может, и был такой, но вряд ли. Я б запомнил.

Двое дор-ломинских стражей, спешно отправленных в Фиримар разузнать всё о вероятной семье пойманного бродяги, тяжело вздохнули. Кататься среди зимы по чужим краям было совсем не в радость, к тому же в земле беорингов никто ничего не знал. Словно сговорились! Одно радовало: гномы щедро угощали стражей, видимо, рассчитывая на отсутствие неудобных вопросов о товаре и перевозке мирианов в Ногрод и Таргелион.