Свет прозревшего человека

Не имея никаких навыков строительных работ, Родриго покрывал это своим невероятным старанием и усердием, неторопливо укладывая каждый камень, только на своё, тщательно выверенное место. Правда, почти всегда, кладка получалась неровной, и это добавляло необходимости ровнять её обильным слоем цементного раствора. Всё, разумеется, не выглядело профессионально, но это и не могло быть иначе у человека, который делает всё это впервые.

К тому же кирпичи, он, в основном, подбирал на свалке. Ему их даже сами привозили, как строительный мусор, с близлежащей стройки. Для водителей самосвалов было выгодней разгрузить кирпичи у него, чем ехать ещё десятки миль, для их утилизации. Но, для Родриго, который не был посвящен в элементарные технологические нормы, состояние кирпичей не казалось особым препятствием. Он компенсировал все дефекты качественным и дорогим цементным раствором… и ещё своей уникальной изобретательностью и фантазией. Например, несущие колонны центрального нефа он строил, используя в качестве опалубки обыкновенные старые металлические бочки; а для перил и аркады подходили просто банки из-под кофе.

Но со временем, когда Родриго строил свой Храм уже не один десяток лет, он постепенно овладевал всеми необходимыми знаниями и строительными специальностями, которые от него требовались: он был и сварщик, и каменщик, и штукатур. А если у кого-нибудь возникали вопросы по качеству сооружения, он, как закоренелый прораб, мог тут же высказать все свои аргументы: «Вы думаете, что Храмы, которые простояли тысячи лет, были построены как-то иначе… с использованием каких-то других, более качественных материалов? Если построено с душой, оно проживёт гораздо дольше, чем эта вот, стоящая рядом, безукоризненно сложенная многоэтажка!».

Правда, вскоре рухнул от старости тот домик, в котором он жил. Уже много лет Родриго не обращал внимания на большинство своих бытовых проблем, и в один прекрасный момент крыша не выдержала навалившегося снега и со страшным треском… обвалилась. Она рухнула сразу и почти полностью, а Родриго спасло от верной гибели только то, что в это время его не было внутри… Но почти вся его мебель оказалась разбитой в щепки!

Ситуация сложилась крайне критической… Но Родриго распорядился с этой бедой со свойственным ему хладнокровием: он не стал тратить много времени на второстепенные дела, а просто перенес уцелевшие вещи в уже построенную, и защищенную от ветра, нижнюю часть Храма. Он провел туда электричество, поставил кровать, стол, стул и камин, чтобы не замёрзнуть зимой; а весь свой домик разобрал на стройматериалы для Храма. Вопрос жилья на этом был полностью решён...

Конечно, в его новой комнатке были ещё иконы, которыми он украсил своё новое жилище, и рядом с которыми он каждый вечер молился. Часть из них он купил, но большую часть написал сам, и это оказалось не таким уж трудным, а даже очень интересным занятием. Технику рисования ему приходилось копировать, и надлежало строго блюсти все каноны церковной росписи. Но на удивление, это получилось у него с первого раза, и вышло так, словно он занимался этим всю жизнь.

Ему предстояло ещё много работать, чтобы довести свои навыки до мастерства. Ведь роспись Храма имеет едва ли не большее значение, чем возведение его стен. Храм, пусть даже самый величественный и красивый, может оказаться пустым и бессмысленным по своему… духовному содержанию. Любые элементы декора: статуи, фрески и витражи, помогают создать свою уникальную и законченную по своей красоте атмосферу Храма, как собственное и неподражаемое живое лицо. Вместе с тем, во всём обязательно должен ощущаться некий особый дух величия и гармонии, который не встретишь нигде, кроме того места, где на самом деле осуществляется духовное таинство. Это с первого мгновения должно захватывать любого вошедшего в Храм, и удерживать много дольше того, как человек выходит из него. Даже самая зачерствевшая душа непременно должна проникнуться трепетным восторгом, и обратиться к Богу с тем чувством, которого он ждет от неё.

Даже если это будет одна единственная душа, весь его труд уже будет не напрасен. Родриго каждый день до боли в сердце… молился, чтобы это хоть когда-нибудь случилось. Сейчас перед ним стояла воистину титаническая, по своему содержанию, цель… вдохнуть в стены Храма свою душу. Это было намного сложнее всего остального, и требовало гораздо больше усилий, чем просто физический труд. Пусть даже и безмерно самоотверженный, он, сам по себе, никогда не способен воспроизвести даже малую часть необходимой для Храма духовности... и в конце концов оживить его.

Среди ночи, когда ему не спалось, и никто из посторонних не мог его потревожить, Родриго садился за роспись стен в своём Храме. Это всегда волновало и вдохновляло его, как действо особой важности, которое дано сделать только ему одному. Он включал свою переносную лампу, и перед началом работ подолгу смотрел на ещё пустую стену, призывая свою душу участвовать в работе вместе с ним.