(«Свет тебя пеленает в пламя предместья...»)

* * *

Свет тебя пеленает в пламя предместья.
Оцепенелая, бледная, ты смотришь, скорбя, —
смотришь, как ветхие лопасти предвечерья
оборачиваются вокруг неподвижной тебя.

Одинокая, в этот смертный час одинокий,
подруга моя, ты застыла, молчанье храня,
вбирая в себя все жизни умершего света,
наследница чистая испепелённого дня.

Закатная гроздь в твой тёмный подол упала.
Во мраке большие корни спешат уползти
из твоей души — это рвётся наружу
всё, что в темнице маялось твоей взаперти:
видишь, как это голубоватое племя
тобою кормится, едва успев прорасти?

Плодоносная в своём напряженьи рабыня
из среды, где творится золото и чернота,
ты воплощаешься в столь живые творенья,
что цветы немеют, а ты тоской налита.

© Перевод с испанского П. Грушко, 1977