Свет твоих глаз

— А если я скажу, что Зинаида Дмитриевна больше не будет принимать участие в заседаниях комсомольского актива? Это решение я принял сам, ещё вчера. Товарищ Вековшинина уже давно не комсомолка; к тому же, у неё есть и свои трудовые обязанности, и большая общественная нагрузка. Всё равно не будете приходить?

Мельников продолжал внимательно смотреть на Людмилу, так, что поскользнулся и начал балансировать. Пришлось Люде схватить его за локоть двумя руками и держать, пока он не встал на ноги как следует.

— Смотрите под ноги, Михаил Леонтьевич! — проворчала Люда.

— Постараюсь, — кивнул он. — Так что скажете, Людмила Евгеньевна?

— Раз уж вы сами приняли решение, то это меняет дело. Буду продолжать работу в должности комсорга. Я вправду считаю, что Зинаида Дмитриевна нам только мешает, Михаил Леонтьевич!

— Ну вот и хорошо, — удовлетворённо кивнул Мельников. — Вот и договорились.

— Погодите, — Люда даже приостановилась. — Тогда о чём вы хотели серьёзно поговорить со мной? Зачем пришли в детский сад?

— Как "зачем"? Чтобы подробно рассказать вам о том, какие решения вчера принял Комитет. Как вы будете работать, если ничего не знаете о принятых решениях? Ну и для того, чтобы отговорить вас от ухода в отставку.

— А откуда вы знали…

— Догадался, — усмехнулся Мельников.

— Тогда рассказывайте о решениях.

— Тогда внимательно слушайте, Людмила Евгеньевна.

В течение нескольких минут Мельников вёл обстоятельный рассказ, а Люда слушала и запоминала. Когда Михаил Леонтьевич замолчал, они проходили мимо здания, в котором располагался вечерний филиал Политехнического института.

В трёхэтажном здании из красного кирпича горел свет; видимо, занятия были в самом разгаре. Михаил, кивнув на филиал, сказал вдруг:

— Родные пенаты.

— Вы здесь учились?

— Да, пять лет. Поступил сразу, как демобилизовался из армии. Работал и учился. Я же сначала работал слесарем-инструментальщиком, а уже потом стал инженером.

— Я даже не знала, что вы так давно на заводе работаете. Думала, три года, с тех пор, как стали председателем комитета комсомола.

— Я ещё до армии почти год работал на нашем заводе, учеником был, потому что провалил экзамены в Политехнический. Хотел махнуть в областной центр, жить студенческой жизнью, но пришлось выбрать другой путь. И знаете, ничуть не жалею. Ни разу не пожалел.

— Хорошо, что есть такой филиал в нашем городе. Жаль, вечернего филиала педагогического института у нас нет. Я бы пошла туда учиться.

— Можно поступить заочно, ведь в областном центре есть Педагогический институт. В чём проблема?

Люда прикусила язык: кажется, она непозволительно разоткровенничалась. Не рассказывать же Мельникову о том, что Анатолий никогда в жизни не допустит ничего подобного? Чтобы жена уезжала из дома на сессии дважды в год?! Люда даже заикаться о подобной возможности боялась.

— Нет, это не подходит мне, — покачала головой Люда. — Дочка маленькая ещё. Заочное — это не для меня.

Хоть Людмила и озвучила вполне адекватную причину, Михаил прекрасно понял всё, о чём собеседница умолчала. Он давно работал с Анатолием Долгих и знал о его тяжёлом характере.

Долгих побаивалось даже заводское начальство, и обращались к нему исключительно в случаях крайней необходимости, когда иного выхода не было. Анатолий мог, не стесняясь в выражениях, послать кого угодно, и это сходило ему с рук, поскольку он был очень ценным специалистом. Одним из тех, кому найти замену крайне сложно, а производственный процесс без его участия очень пострадает.

Любое телодвижение сверх плана Анатолий совершал только за дополнительную плату. А однажды он намеренно испортил дорогую деталь, выполнив строго по чертежу, предоставленному одним из молодых инженеров. Долгих прекрасно знал о том, что в чертеже ошибка, и знал, как нужно сделать правильно, однако никому ничего не сказал и выполнил работу строго по чертежу. Молодой инженер тогда получил строгий выговор с занесением в личное дело.

А чуть больше года назад, когда сдавали один из ведомственных домов, Анатолий, очередь которого ещё не подошла, и нужно было подождать полгода, демонстративно написал заявление об увольнении.

Приближался двадцать шестой съезд партии, и завод тогда работал в режиме аврала, выполняя и перевыполняя, а тут такое. Никто не захотел тогда уступать свою очередь, и уступил Михаил, потому что его попросил лично директор завода. Мельниковы должны были переехать из общежития в новую квартиру в ноябре, а переехали только через полгода, в мае, в другой дом.

Вера тогда очень злилась на мужа за то, что прохлопал ушами очередь, даже грозилась уйти, но всё обошлось, она простила после того, как им выделили путёвку на море. Путёвку Михаилу пообещал директор, ещё когда они договаривались об очереди, и этот договор остался их тайной.

Михаил до вчерашнего вечера был уверен в том, что с Анатолием Долгих может жить бок о бок только абсолютно покорное, бессловесное создание, но Людмила Евгеньевна очень удивила его. Однако учиться ей муж всё-таки не даёт, это факт.