Свет утренней звезды

Прижав себе синеглазку, медленно повел ее в танце, мысленно отбивая ритм. Раз, два, три… На счет четыре линии тонкого мира разомкнулись, и мы с Эей уже кружили в его мерцающих всеми цветами радуги гранях. Раз, два… Свет луны мягко окутал наши двигающиеся тела серебристым свечением. Три, четыре — сумрак вновь поглотил нас, вязко проскользив по переплетенным рукам. Вероятно со стороны это выглядело невероятно красиво и таинственно — танцующая под луной пара, исчезающая и снова появляющаяся, словно из воздуха, посреди внезапно превратившейся в цветущий сад пустыни.

— Три, — произнес я вслух, и синеглазка, не успев сообразить, что я сменил счет, не ушла в сумрак.

— Зеваешь, Эя, — усмехнулся уже у самых ее губ, приникая к ним долгим поцелуем. — Внимательнее, — отпустив ее и не дав опомниться снова закружил, увлекая за собой.

— Ты не предупредил, — обиженно насупилась она.

— А я и не говорил, что буду предупреждать, — подмигнул ей в ответ. — Усложняем задачу. Коренир — двенадцать тактов. На нечет — в сумрак, на чет — выходим. Считаю без предупреждения. Готова?

Эя тяжело вздохнула, упрямо тряхнула головой. Сверкающие локоны рассыпались по хрупким плечам, и мне захотелось чтобы она обязательно сбилась, и я снова получил возможность ее поцеловать.

Шаг, поворот, плавное скользящее движение, два шага вперед…

— Семь, — тихо произнес я, и Эя мгновенно затащила нас в сумрак. Движение по кругу, поворот, шаг назад, шаг вперед. — Двенадцать.

Линии разомкнулись, выпуская нас на серебряное полотно песков.

— Пять…Десять…Три…Восемь, — я все время менял счет, но моя упрямая тэйра четко выполняла поставленную задачу, ни разу не сбившись с темпа. Мы могли так танцевать целую вечность, и я был бы не против этого, если бы время неумолимо не приближалось в выходу эктрали на виток.

— Нам надо возвращаться, — захватив в ладони ее раскрасневшееся от танца лицо поцеловал испуганно дрогнувшие веки, коснулся приоткрытых губ, и понял, что не могу остановиться. Целовал, сходил с ума, снова целовал, пил ее дыхание и умирал от жажды с каждым новым глотком.

— За что? — возмутилась синеглазка, когда я наконец смог взять себя в руки. — Я же все сделала правильно!

— Это было не наказание, — осторожно провел пальцем по ее опухшим от моего поцелуя губам. — Это было поощрение.

— Поощряй так своего геккона, — фыркнула Эя, выскользнув из моих объятий.

Настроение внезапно испортилось, покатилось куда-то в пропасть с бешеной скоростью. Значит, мои поцелуи она считает наказанием?

— Аххарр, — поманил скрутившегося кольцами на песке змея. — Домой, — приказал я, когда мы с Эей оказались верхом на его спине.

Ветер ударил в лицо, едва геккон отпущенной стрелой сорвался вперед. Нас уже ждали. Еще на подъезде заметил выстроившихся фалангой на скронгах оддегиров. Сарус расположился по центру, нетерпеливо поглаживая притихшего на плече хрога.

— Аэр, Сиэм, Каан, — спрыгивая на ходу с Аххарра позвал духов.

Аэр вложил в мою руку меч Антариона, а Сиэм, осторожно подняв Эю, опустил её перед строем воинов. Ряды разомкнулись, пропуская нас в самый центр квадрата, а тела духов повисли рядом сияющим золотым туманом.

— Сомкнуть ряды, — громко отчеканил Сарус. Хрог резко взмахнул крыльями и застыл, готовый следовать приказу хозяина. Несколько минут ничего не происходило, а затем знакомая вибрация прошлась волной по всем мышцам, и кровь побежала по венам быстрее, подчиняясь зову эктрали. Подняв меч, ударил острием в самый центр заворачивающейся спирали.

— Арзария! Поднять щиты! — крикнул я, едва клинок прорезал пространство. Эя вздрогнула, вся сжалась, словно готовый к бою кулак. — Тише, девочка, — прижал ее к себе одной рукой. — Все будет хорошо. Обещаю.

****

Я до последней секунды надеялась, что это будет не Арзария. Слова Ярла прозвучали, как набат, заставив вибрировать каждый нерв натянутой струной.

— Тише, девочка. Все будет хорошо. Обещаю, — широкая ладонь успокаивающе скользнула по спине, а затем уверенно и твердо легла на талию, прижав меня к мощному телу Харра. Не знаю, почему, но от его невозмутимого, хладнокровного вида действительно стало легче, хотя сердце по-прежнему колотилось в бешеном ритме, едва не выпрыгивая из груди.

Если на Оддегире уже была ночь, то на Арзарии — стремительно надвигающиеся сумерки. Я успела заметить край посеревшего неба сквозь открывшуюся во время движения узкую полосу между поднятыми вверх щитами воинов. Благодаря свечению, исходящему от духов, внутри странного построения оддегиров, похожего на огромную живую коробку, было довольно светло. Я стала огладываться по сторонам, пытаясь понять, что они задумали.