Свет утренней звезды

С глухим стоном он опускается на землю, уложив свою голову мне на колени.

— Поцелуй меня, ма эя, — Ярл закрывает глаза. — И я умру счастливым.

Его тяжелое прерывистое дыхание начинает меня пугать. Стараясь не причинять ему лишней боли, отстегиваю его нагрудник, а затем аккуратно переворачиваю на живот. Туника на его спине насквозь пропитана кровью, она такая скользкая и липкая, что мне не сразу удается ее разорвать, а когда ткань поддается, к горлу подступает тошнота от вида вывернутой и окровавленной плоти. Руки начинают мелко дрожать, и чтобы хоть немного справиться с накатившей на меня паникой, я со всей силы кусаю губу, пока боль и соленый вкус собственной крови во рту не приводит меня в чувство. Стащив с себя рубаху, я начинаю рвать ее на ленты, пытаясь перевязать его раны. Это глупая и напрасная затея, потому что лоскуты мгновенно промокают, становясь бурого цвета, никак не останавливая кровотечение.

Ярл шевелится, а затем, тяжело подтянувшись на руках, переворачивается на спину.

— Не надо Эя, — еле слышно выдыхает он. — Это бесполезно. Лучше поцелуй меня на прощанье.

Я наклоняюсь над ним, размазывая ладонями по заплаканному лицу его кровь, свои слезы и осторожно касаюсь губами побледневших, сомкнутых губ. Он делает длинный вздох, открывает глаза, упираясь в меня своим серебряным взглядом.

— Что это? Ты поранилась Эя? — он проводит пальцем по моей губе, снимая с нее алый лепесток. — Так лучше, — слабо улыбается Ярл, снова касаясь ладонью моего лица, обращая слезы в жемчуг, а кровь в цветы.

— Не смей умирать, проклятый демон! — я злюсь. Я кричу на него. Я плачу. Я не понимаю что со мной происходит. Не понимаю, почему так жжет в груди, почему так больно. — Не смей умирать, Ярл Харр, ты не можешь отделаться так легко, я еще не нашла твою эррагарду!

Обхватив его голову руками, я неистово целую его, и что-то безумное вырывается у меня изнутри, потому что я уже не могу остановиться. Жадно приникаю к его губам, забирая себе их тепло и вкус, глажу его каменные скулы, лоб, обнимаю, прижимаясь к нему, так близко, как только могу. Вязь на моей руке внезапно вспыхивает ярким ультрамарином, окрашивая грани пространства в мой любимый синий цвет. Едва я успеваю отстраниться, линии параллельного мира обвивают израненное тело Ярла, и вдруг, начинает происходить что-то странное: он глубоко вдыхает воздух, тяжело вздымая необъятную грудь, а затем начинает пить сумрак: торопливо, взахлеб, длинными рваными глотками. Тонкие змеи сумеречной материи, словно нити, прошивают его страшные раны, затягивая рваные края, убирая кровь и рубцы. Поток силы приподнимает Ярла над землей, разрисовав сложным извилистым узором, а потом мягко опускает, оставляя на его руке пылающий символ, в точности повторяющий рисунок на моем запястье.

Какие-то секунды он лежит без движения, расслабленный, спокойный, с закрытыми глазами, и мне начинает казаться, что он не дышит. Отчего-то становится страшно, и мучающая меня тревога буквально толкает Харру навстречу. Я трогаю его за плечо, осторожно кладу голову на широкую грудь, чтобы послушать, бьется ли его сердце. Размеренные, сильные удары барабанной дробью отдаются в моих позвонках, и я облегченно вздыхаю, обмякнув и расслабившись.

— Попалась, синеглазая, — раздается хриплый шепот у моего виска. — Так говоришь, нет у тебя никакой магии?

Я поздно спохватываюсь, чтобы отпрянуть. Руки Ярла крепко прижимают меня к себе, легко поглаживая холмики лопаток, шею, зарываются пальцами в волосы на затылке. Поднявшись вместе со мной, он начинает оглядываться по сторонам, удивленно хмурясь, недоверчиво протягивает ладонь, пронизывая грани. Линии сумрака проскальзывают сквозь его пальцы, переливаясь всеми оттенками золотого, вспыхивают, меняют цвет, отражаясь в его широко раскрытых глазах разноцветной радугой.

— Сумеречная… — ошеломленно выдыхает Ярл. — Вымершая раса. Невероятно. Немыслимо! — подняв руку он переплетает мои пальцы со своими, соединяя рисунки на наших запястьях. Узор накладывается один на другой, повторяясь с точностью до самой мелкой завитушки.

— Хрра. Моя, — он с улыбкой смотрит в мои глаза, лаская и обнимая своим взглядом, потом усаживает меня к себе на колени и целует так, что воздуха начинает не хватать.

— Отпусти, — я пытаюсь оттолкнуть его, сбросить с себя бесстыжие руки, нагло оглаживающие все, до чего дотягиваются.

— Нет, Эя, теперь не пущу. Ты моя, — Ярл начинает покрывать мое тело поцелуями, как помешанный. — Сумеречная… Отец, ты знал… Моя… Хрра… Вечная… Предначертанная. Моя…