Свет в глубине

– Да что говорить, – философски заметил Данлин. – Не будь ее, полагаю, нашлось бы больше банд, претендующих на эти берега. А так у меня есть собственный пляж.

– Тишина и покой, – добавил Харк.

– Да, если не считать визитов леди доктора.

Данлин снова кивнул, на этот раз в сторону верхней части пляжа, где в скалу была вделана обшарпанная, запертая на навесной замок дверь – вход в старую шахту, которую Вайн иногда использовала для непонятных экспериментов.

– Хотелось бы видеть ее пореже: она отпугивает рыбу на расстоянии многих миль.

– Есть новости с других островов?

– Увы, – покачал головой Данлин. – Ты первый за три дня, с кем я разговариваю.

Харк ощутил укол разочарования – его вдруг охватила жесточайшая тоска по дому. Когда он жил на Ледиз-Крейве, он всегда чувствовал себя частью всеобщей суеты. Суда, товары, люди, новости день за днем курсировали в этом течении. Туда и обратно. Таков был Мириед. Люди постоянно куда-то спешили. Без новостей он задыхался.

– Взгляни, тучи собираются, – нахмурился Данлин. – Сейчас начнется дождь.

Харк почти не слушал. Его взгляд снова был прикован к парусам далеких кораблей. Клиперы[13], катера, шлюпы, люгеры[14] с белыми, желтыми, алыми парусами. Прямо в поле его зрения, по ту сторону сверкающей водной глади, жизнь продолжалась, но без него.

Харк снова поднимался наверх через густую колючую поросль, распугивая кузнечиков и серо-голубых мотыльков. Полосатая белка перебежала ему дорогу, и Харк громко рассмеялся. Когда-то давно на Мириеде не было белок, но наглые маленькие паразиты ухитрились пробраться сюда в трюмах иностранных судов, питаясь корабельными припасами. Постепенно они расплодились почти на всех островах Мириеда, поскольку размножались, как крысы. Жители Мириеда терпели их присутствие, потому что они были нахальными, ловкими и из них получалось восхитительное жаркое. Харк всегда ощущал некое единение с ними, как с братьями-мошенниками. Вид белки его развеселил.

– Да, меня здесь тоже не должно быть, – сообщил он белке. – Но нас пустили на судно, и вот мы здесь.

«Я жив и здоров, несмотря ни на что. Я даже сумел найти здесь что-то хорошее. Почему же я кисну?» Пока он шел, на севере собрались тучи, и теперь они двигались прямо на него. Небо выглядело свинцово-серым, воздух стал сырым и холодным, что предвещало дождь. Харк понимал, что скоро придется искать укрытие, но пока, шагая на север, против ветра, он чувствовал себя свободным и полным сил. Он успеет добраться до старой каменной пирамиды.

В прошлый раз Харк заметил маленький кустик критмума[15]. К этому времени он уже должен подрасти настолько, чтобы его можно было сорвать, оставив при этом корни. Пирамида совсем близко, уже видны ее серые камни, расшитые ярким белым лишайником.

– Харк!

Харк застыл, едва успев поставить ногу на один из нижних камней пирамиды. Его прошиб озноб.

Из каменного простенка выглянуло лицо. Знакомое, посиневшее от холода.

– Джелт!

Джелт всегда возвращался. Даже когда все думали, что он мертв, или арестован, или уже забыл о тебе, он вновь приходил. А после переворачивал все с ног на голову, кладя конец всем твоим делам. Харк ужасно скучал по другу, но теперь понял, что, оказывается, не был готов к возвращению Джелта. Он неожиданно остро почувствовал странное ощущение утраты.

– Джелт! – выпалил он. – Что ты здесь делаешь?

– И я рад тебя видеть, Харк, – ответил он с кислой улыбкой. – «Эй, Джелт, ты жив! Как твои дела?»

– Рад тебя видеть! – поспешно заверил Харк, нервно оглядываясь, но вроде бы рядом никого не было. – Я знал, что ты сумеешь сбежать. Так и не понял, что случилось в ту ночь, но тебя не продавали на аукционе, значит…

– Я хотел поговорить с тобой, – перебил Джелт. – Два дня я слонялся по этому острову. – Тон у него был такой, будто Харк не пришел на свидание.

– Я все время торчу в Святилище. Выхожу, только когда мне дают поручения…

Харк осекся и глубоко вздохнул. Опять Джелт сделал это – прижал его к ногтю. Заставил извиняться, объяснять и оправдываться. Вместо того, чтобы дать отпор.

– Ладно, вот, я пришел, – сказал Харк. – И рад, что ты здесь… но не могу долго тут оставаться. Если кто-то нас увидит, проблем не оберусь.

Словно по волшебству, перспектива провести три года в Святилище больше не казалась ловушкой. Скорее будущим, полным возможностей. Хрупких и драгоценных.

– Это все, что ты можешь сказать спустя три месяца?

Лоб Джелта прорезала не предвещавшая ничего хорошего морщина.

– Нет! – Харк почувствовал, как у него загорелось лицо, несмотря на холодный ветер. – Я сказал, что мы можем поговорить. Но нужно действовать осторожно. Это мне пришлось отдуваться за всех, помнишь?

Не успели слова сорваться с языка, как он сообразил, что это прозвучало как обвинение.

– Да? – спросил Джелт. – И кто же в этом виноват?

Харк понял, что тот готов нанести удар.

– Ты о чем? – буркнул он, чувствуя, как по лицу расползается гневный румянец.